житель Германии по прозвищу Турок. Он обманул тысячи мелких вкладчиков в Германии и Австрии на общую сумму 2,4 миллиарда франков, что составляет 1 миллиард 630 миллионов евро».
– Я не совсем поняла, как он это сделал? – спросила я.
Денис посмотрел на меня с легким подозрением – наверное, подумал, что я подхватила от Мани и Муни бациллу нездоровой предприимчивости, – но все-таки объяснил:
– Грамотно он это сделал. Выпустил кучу липовых акций и продал их простофилям.
– Вот это, я понимаю, размах! – воскликнул мой братец, обращаясь к Трошкиной. – Не то что у твоего жалкого Мани!
Алка тихо зарычала, и Денис повысил голос:
– «Мошенник убедил 18 000 человек, преимущественно турецких рабочих-нелегалов, в том, что он построил первый турецкий автомобиль. Прототип малолитражки под маркой Bebek, что по-турецки означает «Малышка», был представлен на Женевском автосалоне позапрошлого года. Однако завода, на котором производились бы автомобили, никогда не существовало».
Мы с вами, друзья мои, катались на уникальной машине – единственном в мире «Бебеке»!
– Ты про нашу серебристую малолитражку? – Зяма наморщил лоб. – А я думал, эта марка как-нибудь на «с» называется. Помните, на капоте была такая буковка на полочке?
– Это не буковка, деревня, это полумесяц! – высокомерно объяснила любимому всезнайка Трошкина. – Священный мусульманский символ!
– Как-как называется эта машинка – «Бебек»?! – Я подпрыгнула на стуле.
– «Бебек», что означает «малышка», – со вздохом подтвердил Кулебякин. – Вымогая у меня стотысячный выкуп, Джафар-оглы говорил по-немецки – «кляйне». И я, конечно, решил, что малышка – это ты, милая!
– Бебек! Ну, конечно, бебек! – не обращая внимания на его слова, повторяла я. – Я услышала «бибика» и решила, что дяди-Мишин мальчик лепечет по-русски, как младенец! А он настойчиво предлагал мне арендовать «Бебек»!
– Ах, так вот, значит, почему этот самый Селим потребовал такой большой выкуп! – Зяму тоже осенило. – А я-то думал, что это за цены у них тут такие безумные – сто тысяч евро за возврат подержанной малолитражки!
– Для следствия эта машина – улика, – веско сказал Денис. – А для Турка – инструмент весьма прибыльного мошенничества, которое еще могло быть продолжено в какой-нибудь другой стране.
– В Лихтенштейне, например, – задумчиво пробормотала я. – Черт! Похоже, и тут меня использовали «втемную»: ушлый немецкий мальчик предоставил мне опасное право перегнать прототип в другую страну.
– Это понятно, – кивнула умница Трошкина. – Я другого не понимаю: почему Джафар-оглы требовал выкуп именно с тебя, Денис? Ты-то какое отношение имеешь к «Бебеку»?
– Никакого! – Денис криво ухмыльнулся. – Если не считать того, что я турок.
– В смысле, сын турецкоподданного? – Зяма запоздало заинтересовался происхождением друга.
– В смысле, тупой идиот! – покаялся Кулебякин. – Однако моя добрая и тактичная невеста предпочитает выражение «глупый турок»…
– Я несколько раз назвала тебя турком, когда мы были в трактире, – вспомнила я.
– А Джафар-оглы твои слова услышал и решил, что Турок – это кличка, а я – тот самый скрывающийся от правосудия негодяй, который обманул лично его и еще 17 999 доверчивых простаков, – подхватил Денис. – И почему бы ему было не подумать именно так, если наша компания разъезжала не на чем-нибудь, а на единственном в мире «Бебеке»?
– Где-то сейчас наш милый «Бебек»? – взгрустнула чувствительная Трошкина.
– Найдется, – заверил ее Кулебякин. – Его сейчас австрийская полиция по всем дорогам днем с огнем ищет.
– Кстати, об австрийской полиции и ее поисках! – заволновалась Алка. – А Кузнецова у нас еще в розыске или как?
– Я как, в розыске? – Я вопросительно взглянула на милого.
– Как сказать. – Он отвел глаза. – Как пропавшая гражданка России Индия Борисовна Кулебякина ты уже нашлась, а вот как никому не неизвестная русская красавица блондинка, участница банды мошенников – еще нет…
– Предлагаю сдать австрийской полиции Маню и Муню! – кровожадно ощерился Зяма. – На допросе они во всем признаются и снимут обвинения с моей невинной сестрицы!
– Мы же обещали их не сдавать! – напомнил благородный капитан Кулебякин.
– Обещали не сдавать – значит, не сдадим! – хитро улыбнулась Трошкина. – Что вы там говорили о брюнетистом парике? Думаю, самое время прикупить такой для Инки. Ведь полиция ищет блондинку, я правильно понимаю?
– А я стану брюнеткой и в таком виде спокойно улечу домой! – обрадовалась я. – Между прочим, на фото в загранпаспорте у меня как раз темные волосы. Как удачно!
– Вот и замечательно! – Алка – знатная любительница хеппи-эндов – улыбнулась и застенчиво зевнула. – Раз уж все так хорошо разъяснилось, пойдемте спать? Нам завтра рано вставать – самолет в половине двенадцатого, но ведь с утра еще парик поискать придется…
– Красивый все-таки город – Вена! – задержавшись у окна в моем номере, сказал Денис Кулебякин получасом позже.
– А ты говорил – «герровая Австрия, герровая Австрия!» – сонным голосом укорила я милого. – И что же тебе понравилось тут больше всего?
Я была уверена, что мой милицейский мачо не заметил ни одной культурной достопримечательности, но Кулебякин меня здорово удивил.
– Больше всего мне понравилась конная статуя императора Иосифа на площади его же имени в величественном дворцовом комплексе Хофбург! – даже не задумавшись, отчеканил он и с поистине имперским размахом дернул шнурок, закрывающий занавески.
Пятница
14. Индия
На паспортном контроле моя обновленная брюнетистая внешность нездорового интереса не вызвала. Меня без проблем пропустили на посадку, и это привело моего братца в такой восторг, что он тут же позвонил с победным рапортом папуле, не посчитавшись с расходами на международную телефонную связь.
– Узнай у Дюшеньки, что ей приготовить покушать, – попросил любящий отец.
– Папочка, что угодно, лишь бы побольше! – крикнула я, сунувшись к трубке.
После этого можно было не сомневаться, что в отчем доме нас будет ждать пир горой.
В самолете я сидела между Денисом и Трошкиной, а прямо передо мной оказалось место Карины Денисянц. Мысль о том, что я целых три часа буду массировать ее жирную спину своими длинными коленками, добавила мне радости.
Денисянчиха, впрочем, тоже нашла повод для крокодильей улыбки:
– Что случилось с твоим личиком, Инночка? Тебя били? – спросила она с плохо скрытым злорадством.
– Нет, я получила маленькую травму на распродаже, – небрежно ответила я. – Представь, набрала кучу тряпок выше головы и шла вслепую, вот и ударилась.
