сказал мистер Вандербильт. – Но вы не должны забывать, что не у всего в этом мире имеется продолжение.
Рука преподобного Бакли, протянутая к чеку, дрогнула. Он все понял правильно. Финансовая помощь миллионера Теософскому обществу должна быть обставлена какими-то условиями. Что ж. Это не страшно. Это даже очевидно… Если уж сама основательница Общества, госпожа Блаватская, допускала прием пожертвований, то и им, ее ученикам и последователям, надлежит действовать в том же духе, не нарушая сложившихся традиций.
– Мне бы хотелось, чтоб часть этого пожертвования…
Жертвователь остановился, словно прислушивался к чему-то происходящему в глубине самого себя или, возможно, к таинственному голосу, звучащему в голове.
– …значительная часть пожертвования была направлена на защиту старинных теософских святынь.
Он вновь замер, прислушиваясь к внутреннему голосу.
– …например, горы Джомолунгмы. Мне хотелось бы, чтоб теософское общество присоединило свой голос к голосам тех, кто предупреждает мир о святости этого места для всего цивилизованного человечества.
Преподобный Бакли замер.
– Вообще-то число теософских святынь невелико…
Миллионер разжал пальцы, и чек, наконец, оказался в его руке. Преподобный посмотрел, не поверил, подслеповато прищурился и, чтоб убедиться, что не ошибся в числе нулей, поднес бумагу к глазам. Это был не просто чек. Это был король чеков!
– …но Джомолунгма, безусловно, самая почитаемая из них. Госпожа Блаватская особенно выделяла и так же, как и вы, понимала ее важность для мирового порядка. Я думаю, мы сумеем привлечь внимание мировой общественности к нашей святыне…
САСШ. Вашингтон
Апрель 1928 года
Мистер Вандербильт стоял на невысокой трибуне, украшенной гербом САСШ, глядя на конгрессменов, пришедших выслушать его.
Лица людей были знакомы, их фотографии часто мелькали в газетах – благородные лица с аристократической бледностью и родословной от «Мэйфлауэра», соседствовали тут с апоплексического вида телами стоимостью в сотни миллионов долларов, числящих в недавних собственных предках предприимчивых фермеров, удачливых золотоискателей или расторопных бандитов.
Председатель комиссии ударил по столу деревянным молотком, призывая к тишине. Шум возмущенно взлетел вверх и обернулся неясным бормотанием. Конгрессмены негромко переговаривались, поглядывая на трибуну.
– Господа! Прошу тишины!
Тише не стало, но лица повернулись к председательствовавшему. Он еще раз ударил молоточком по столу и поднял его вверх, сразу став похожим на дирижера.
– Сегодня перед нами выступит мистер Реджинальд Вандербильт. Он прокомментирует материалы, которые вам были розданы накануне.
Вандербильт поклонился с трибуны. Понимая, что настоящей тишины ему не дождаться, он начал, надеясь, что интерес к его словам все-таки заставит их замолчать:
– Господа! Мое сегодняшнее обращение к вам – попытка частного лица обратить внимание Правительства на процессы, которые происходят в Советской России. Вас уже ознакомили с материалами, и вы, я надеюсь, оцените серьезность вызова, который бросают большевики Западной цивилизации!
Это было заходом заготовленной речи, но у конгрессменов такое не проходило. Его тут же перебили.
– Это ваши газетные статьи вы называете серьезным вызовом? Не смешите нас! Для начала мы должны разобраться – вызов это или простая газетная утка, – прозвучал чей-то голос. – Уважаемому председателю комиссии не надо придумывать новых проблем, когда перед нами стоят совершенно конкретные задачи…
Конгрессмен слегка поклонился председателю и повернулся к Вандербильту.
– Если принять ваши слова за правду, то это и впрямь чревато прямым конфликтом с большевиками… Не идеологическим, а политическим и военным. Но правда ли это? Нужны прямые доказательства подготовки к агрессии!
Он тряхнул папкой с бумагами так небрежно, что стало понятно – ничего серьезного конгрессмен от Нью-Мексико там не углядел.
– Донесения ваших шпионов, неизвестно кем написанные статейки… Ваши собственные впечатления от ваших статеек и шпионских сообщений… Цитаты из Маркса… При желании эти материалы можно интерпретировать как угодно.
Это противник, понял миллионер. Это не просто один из тупых дураков, что не слушал праотца Ноя и плохо кончил, а кто-то из тех, кто смеялся и отговаривал других.
– Например? – не сдержался миллионер.
Конгрессмен ухмыльнулся. Не усмехнулся, а именно ухмыльнулся.
– Например, поисками Ковчега праотца нашего, Ноя….
Вандербильт вздрогнул.
– Или пути в загадочную Шамбалу… Или пропавшего золота инков…
Миллионер не остался в долгу.
– Вы правы. Извращенный ум может интерпретировать это еще более экзотически. Например, ваш ежеутренний интерес к биржевым котировкам дурак может объяснить желанием тренировать память!
Вандербильт гордо вскинул голову.
– К сожалению, не только у меня, но и у Правительства есть сведения о том, что большевики и Коминтерн интересуются самыми высокими вершинами планеты.
По его губам пробежала ироничная улыбка.
– Интерпретировать это, вы правы, можно по-всякому, включая сюда интерес большевиков к высокогорному туризму или исследованию атмосферы… Ваша же задача – увидеть в обычном необычное, за простыми и объяснимыми поступками увидеть формирующуюся угрозу американскому образу жизни. Вы не верите мне? Отлично! Проверьте меня! Я не прошу у вас ничего другого!
– Чем бы большевики там ни интересовались, это все так далеко от Америки и так смехотворно несерьезно, как и их причитания о Мировой Революции…
Холодное бешенство скользнуло по лицу миллионера, искривив губы. Они не понимали. Не понимали, потому и не боялись.
– Конгрессмен, а вы слышали что-нибудь о Циолковском?
Тот наклонил голову к плечу. Он был демократом, и нынешнего президента республиканца недолюбливал.
– Поляк? Мы поддерживаем Польшу!
Вандербильт отмахнулся от фразы. Это было не главным.
– Может быть…
– Что значит «может быть»? – искренне удивился оппонент. – Это часть нашей внешней политики! Санитарный кордон вокруг красной России…
– Может быть, он и поляк. Сейчас это советский ученый, предложивший идею ракетных поездов.
Сенатор пожал плечами. Потом в глазах его забрезжило понимание, но не успел задать вопрос. Вандербильт сказал:
– Его работы позволяют…
– Вы действительно верите, что большевики собрались на Луну? – перебил его конгрессмен. За его
