наклонилась к нему, и он прошептал.
— Наружу… Вынесите меня наружу… Воздуху.
Пора было осмотреться и начинать готовить побег.
Женщина кивнула. Его подхватили и чуть не бегом вынесли наружу. Он раскрыл глаза пошире и тут же захлопнул веки, словно получил обухом по лбу.
Сразу же за порогом начиналась весна. Для него это было странно. Он попал в нее сразу из поздней осени, и ему еще предстояло разобраться, одну зиму он пропустил или несколько. Лагерь стоял посреди поля, и ветер кружил по нему запахи подсыхающей земли. Вокруг стояло несколько шатров. Чуть поодаль у оврага заросшего кустами стояли повозки. Лошадей он увидел только трех, но это ничего не значило. Где-то рядом, верно в овраге, должны были быть еще. Судя по шатрам и повозкам хазар должно быть около трех десятков. Сила. Избор поскреб голову. Что их выгнало в путь в такую пору?
На Руси это было время спокойствия. Снег стаял и вместе с ним сгинули санные пути. Проторенные по руслам рек дороги превратились в грязь и воду, рабочая скотина, стосковавшаяся за зиму по зелени, тянулась за каждой травинкой. Но зелени еще было мало. Тем, кто путешествовал, приходилось тащить с собой еще и корм для лошадей. Воевать без дорог и без еды было слишком накладно. Только крайняя нужда могла кого-то заставить сейчас путешествовать через Русь.
Избор думал об этом сперва отстранено, а потом уже сосредоточенно. Он не хотел им зла. Все-таки они сделали доброе дело, достав его из пещеры, только вот неясно было, чем это для него кончится. Яйцо тоже достают из-под курицы, но так уж складывается его судьба, что будь у него воля и возможность выбора, то оно осталось бы лучше лежать там, где и лежало. Тем более что сам Избор совсем не был яйцом, точнее не был тем, за кого его принимали, и судьба его должна была решиться очень быстро. Волхвовать он умел только булавой и мечем. Вот это у него получалось неплохо.
Он попытался сесть. Услужливые руки поддержали его спину, сунули туда что-то мягкое. Сидя стало видно, что вдалеке, у самого края земли зубрились горы. С другой стороны такой же дальней полосой землю и небо склеивал лес. Где-то за ним стоял Киев, сидел на престоле князь Владимир.
— Наверное сидит — поправил себя Избор. Он так и не разобрался сколько же времени он провел в пещере. Год, два, а то и больше.
— Лошадь нужна — подумал Избор — Лучше две. Оружие. Доспехи. Если все это будет, в неделю можно добраться.
В небе свистнула птица. Он отвлекся, посмотрел чуть левее.
— А ежели туда, то в Чернигов можно, к князю Черному.
Птице в небе кувыркалась, хватала летучую мелочь. У Избора вновь засосало в животе. Рядом с ним неловко опершись на копье, стоял низкорослый, тонкий в кости хазарин.
— Как звать?
Хазарин покосился опасливо. Он был при мече, копье, но волшебника боялся.
— Исин.
— У вас от вчерашнего что-нибудь осталось, наверное? Так принес бы волшебнику…
Шесть дней пролетели незаметно. Избор только ел да спал. Сила возвращалась в него мощным потоком. То ли еда, то ли это было волшебство настоящего пещерника все так и задумавшего, но жизнь возвращалась в него стремительным напором, словно разбуженный солнцем ручей. От этого по утрам он чувствовал себя лягушкой, которую надувают дети. Сила распирала его, просилась наружу.
Все бы ничего, но Ханукка ходил вокруг него кругами, словно щука около карася. Это был единственный человек в караване, которого Избор всерьез опасался. Не то что бы тот был сильней, но не было в нем еще прежней ловкости. На людях он еще не вставал с ложа, но ночью, когда никто не видел, пробовал силу, проделывая то, чему сам учил дружинников.
На четвертый день бритоголовый пришел с четырьмя войнами.
— Ну что, пещерник, пойдем силу пробовать?
Избор слабо пошевелил пальцами, пытаясь показать, что рановато мол, не время еще, но Ханукка не разговаривать пришел. Его подхватили и понесли к отдельно стоящему шатру.
Избор его приметил уже давно. Исин, приставленный к нему Хануккой, ничего про княжну не говорил, хотя Избор и так понимал, что живет она в самом большом и разукрашенном шатре. Туда его и несли. Чем отговориться сейчас он знал и поэтому просто бездумно смотрел в небо. Потом оно кончилось, уступив место расшитому пологу. Носилки поставили на пол, женские руки подхватили его под спину, приподняли. Вокруг него стоял с десяток женщин, и с опасливым любопытством наблюдали за ним. Там были и славянки и хазарки. Эти были одеты богаче, на руках сверкали золотые и серебряные украшения. Чичак стояла в их окружении. Молочно-белая рука протянулась вперед.
— Посмотри, лекарь. Вот она.
Взгляд его уперся в широкое ложе. На нем лежала девушка. Косы, заплетенные по-славянски, браслеты сработанные киевскими мастерами, золотые подвески у висков… На бледном лице черными мазками выделялись брови. Губы ее были нездорового серого цвета, словно обсосанные вурдалаком. Зато грудь была хороша. Он поднималась и опускалась, поднималась и опускалась, словно девушка только что быстро бежала и еще не успела отдышаться. Украшения Избор уже оценил. Еще он разглядел кончики носков расшитых сапожек. Может быть, эта девушка и не была княжной, но одета она была именно как княжна.
На горле бьется жилка, синим ручейком проложившая дорогу под тонкой кожей.
— И здесь весна.
Между полу прикрытых ресниц что-то мелькнуло. Избор уловил быстрый взгляд.
Для первого раза было достаточно. Он упал на подушку, знаком приказав вынести себя из шатра. Его отнесли, но он попал не к себе, а в шатер Ханукки. Воины поставив его из шатра не вышли, а топтались около выхода. От слов волшебника зависела и целостность их шкур.
Ханукка махнул рукой, и воинов вымело на улицу. Он вышел следом отдал какие-то распоряжения, потом вернулся. Встал около выхода, за спиной Чичак.
Она напряженно смотрела на пещерника.
— Что скажешь, волхв?
— Сперва спрошу. Кто она?
Ханукка от двери бросил.
— Много будешь знать… Зачем тебе это? Ты лечи…
— Затем и нужно — терпеливо пояснил Избор — Знающий имя человека имеет власть над ним. Кто она?
Чичак нехотя сказала.
— Дочь Черниговского князя. Ирина. Что с ней? Ты в силах помочь?
— Ну что ж — сказал Избор глубокомысленно. Он не спешил с ответом. Показывая что думает, двигал кожей на лбу. Чичак глубоко вздохнула и так и осталась с раскрытым ртом. Избор молча смотрел на нее прикидывая, на сколько у женщины с такой грудью хватит дыхания. Ханукка тыкал в него взглядом как копьем, но сейчас Избор его не опасался. У него уже был план, где хазарину отводилось очень важное место. Избор перевел на него взгляд, прищурился.
— Помочь ей можно. Я возьмусь.
Чичак осторожно выдохнула то, что вдохнула. Лицо ее постепенно приобретало нормальный цвет.
— Чага нужна, березовые почки. Вина фряжского. — деловито, словно об уже решенном деле сказал Избор — Кое-какие травки… Ну это уж я сам соберу. Она что-нибудь ест?
Женщина замотала головой. Избор на всякий случай сделал озабоченное лицо.
— Ну? Плохо дело…
Собственно говоря, все было совсем не так плохо. До княжны ему дела не было. У него хватало своих сложностей, и разбираться ему нужно было именно с ними. Главной из них была отнюдь не болезнь княжны, а Ханукка. Уже вторую ночь Избор прислушивался, как он гоняет ночные караулы. Этот службу знал. Людей своих он гонял нещадно, заставляя служить и за страх и за совесть.
Он задумчиво посмотрел на него. Тот явно был тут не нужен. Следовало бы убрать его куда-нибудь подальше. Только вот куда?
