— Да нет, — остановил его тот. — Я о другом.
Избор замолчал, и он посмотрел на Гаврилу, словно от него ждал ответа на свой вопрос.
— Ты, я помню, рассказывал, как он Избора по кругу гонял, все уйти не давал.
— А! Это…. Ну перво-наперво конечно Русь.
— Это мы знаем, — перебил его Избор, — еще что скажешь?
— Кому его нести он сам выбирает.
— Это еще как? — удивился Исин.
— А так. А самое главное — он сохраняет целое! Пока ты добром его не отдашь в другие руки, он все будет держать вместе.
Не получив ответ на первый вопрос, Исин вновь повторил:
— Это еще как?
Гаврила покрутил пальцами, словно выуживал ответ из воздуха. Задача перед ним стояла не из легких — простыми словами объяснить несведущим людям суть колдовства.
— Он сохраняет целое. Пока ты его по-доброму не отдашь кому-то, то он не даст разойтись отряду, шайке, стране… Пока он с нами мы не сможем разойтись, а пока он на Руси — она меньше не станет.
Исин первым нарушил молчание. Потрогав свои щеки он, наконец, сказал:
— Это что, вход бесплатно — выход золотой?
— Что-то вроде этого… — согласился Гаврила.
Избор крутил в пальцах ковчежец, вспоминая, что произошло год назад.
— Врешь! Как же тогда на болоте?
— Когда?
— Когда разбойники с тебя чуть штаны не сняли…. В ту ночь у нас Ханукка еще Ирину уволок….
— Ну и что?
— Ты же говоришь — не разлей вода.
Гаврила погрозил пальцем, но ругаться не стал.
— Все верно. Талисман-то, где тогда был?
Избор молчал, потом вспомнил.
— У разбойников…
— Украли?
— Сам отдал.
— То-то. Сам отдал, сам и….
Гаврила умолк. Перед глазами в один миг промелькнуло все то, что произошло на болоте — Бобырь с раскаленным добела мечом в руках перед подвешенным Избором, лунный свет, запах горелой крови и комариный звон. Мысль, пришедшая ему в голову, была настолько простой и ясной, что он несколько мгновений молчал, прежде чем закончить фразу.
— Сам и взял… И вот, что еще. Похоже, что у тех, кто его лихим путем берет — ворует или отбирает начинаются неприятности.
— Да у меня всю жизнь неприятности, — проворчал Избор, — разберись тут…
— Да. Тут не разобраться, — подтвердил Исин.
— Ничего, — ответил Гаврила. — Разберемся. Каким бы ты дураком не был, а крупные неприятности от мелких всегда отличить можно. Помнишь, как тебя Бобырь каленым-то железом гладил?
Избор невольно провел рукой по боку. Сожженный бок давно уже не болел, но шрам остался на всю оставшуюся жизнь.
Они сидели молча рассматривая ковчежец. Сейчас было не до разговоров. Каждый представлял, что будет, если они откроют его. В этом случае хозяева остроголовых будут точно знать, где они находятся. Талисман, словно малый ребенок, которого не уговоришь и не успокоишь, зайдется криком, что обязательно услышит любой маг, кто захочет прислушаться. И тогда — конец спокойного путешествия. Конец тишине и безопасности.
Если не сделать этого, то вполне может оказаться, что приехав в Киев они не найдут в ковчежце ничего стоящего, кроме куска золота, да какого-то камешка..
— Но ведь что-то там гремит?
— Да. А вот что? Может кусок камня?
Его рука лежала на крышке, но он не открывал ковчежец. Гаврила словно ждал, что друзья приведут какие-то веские доводы в пользу того, что бы оставить все как есть. Такие, какие еще не успели прийти в голову ему самому.
— А если все в порядке? — спросил Избор, — и там настоящий талисман?
— Значит, мы об этом быстро узнаем. Прилетят остроголовые, начнется пожар, наводнение, саранча…
Избор молчал, не зная что сказать. Гаврила предлагал сунуть голову в медвежью берлогу и посмотреть, что из этого получится.
— А если не отобьемся? — спросил Исин.
— Отобьемся. Кулак при мне, да и вы не без рук… А представляешь, что будет, если в Киеве выяснится, что вместо талисмана кусок дерьма привезли? Что Белояну скажем?
Избор покачал головой.
— Что-то там, во всяком случае есть…
— «Что-то» это еще не «Паучья лапка»!
Дождь лупил по листьям, сверху уже не капало, а текло. Под деревьями было суше и они перебрались под развесистую елку.
— Надо открывать, — сказал Гаврила. — Били мы остроголовых год назад и, Бог даст, еще побьем. Мы не слабее, ни глупее не стали…
— С Гы мне было бы спокойнее…
— Что имеем — не храним, потерявши плачем. — Ответил Гаврила. — Где ж я тебе его возьму? Пробросались волшебником.
— Ну, так что? — спросил Исин, доставая меч. Он был готов к тому, что едва крышка откроется им на голову, как и в старые добрые времена, посыплются остроголовые. — Открывай.
Избор не послушался. Узнать правду ему хотелось никак не меньше, чем товарищам, но сделать это так, как предлагал Исин он не хотел. Он баюкал в руках ковчежец и в нем зрело решение.
— Нет. Проверим иначе! Разводите костер. Ночуем!
— Куда ночевать? — удивился Исин — Светло же еще.
— Помнишь, я рассказывал, что хотел в прошлый раз уйти да не сумел? Талисман удержал.
— Ну, — кивнул Гаврила.
— Понимаешь, он не отпустил! Сам же говорил, что он сохраняет целое.
— Ну, — подтвердил Гаврила.
Видя, что друзья его не понимают, он сказал.
— Я попробую уйти, и посмотрим, получится ли сегодня так же, как в прошлый раз.
Гаврила подумал и снял ладонь с крышки. Конечно. Наверняка были способы получше, но никто не предложил ничего другого.
— Годится! Давай.
Избор вскочил. В нем самом кипело нетерпение узнать правду. Он поправил меч, проверил ножи.
— Если начну по кустам шуршать, хватайте меня, да тащите, а то до утра бродить буду…
Глава 36
Он шел без дороги и без цели. Просто шел, куда несли ноги, стараясь уйти подальше. Он не пытался вспомнить, как все это происходило в прошлый раз, но из памяти выплывало только ощущение страха и образ Доброго Шкелета, распятого на ракитовом кусте.
Дождь то ли кончился, то ли не мог пробиться сквозь густые кроны и он шел почти сухой. Потом стало
