Только какова цена этой хитрости? «Паучья лапка» все еще оставалась на Руси.
— Что молчишь? — спросил Масленников воеводу.
— Думаю, — ответил Избор, разглядывая складки на своем радужном халате. — Размышляю. Мозгами раскидываю.
— Пробросаешься. Не забудь назад собрать, когда дальше пойдем.
Избор не ответил. Задумчиво разглядывая полу халата, он вдруг спросил.
— Как думаете, они нас за дураков не держат?
— А у них память хорошая? — вопросом на вопрос ответил Исин.
— Да уж, я думаю, не хуже нашей.
— Тогда, надеюсь, принимают всерьез. Должны были уже понять, что с нами шутки плохи.
Хазарин принялся загибать пальцы.
— Отцов побили, сыновей, внуков и дедов даже…
— В таком случае, я думаю, что это будет не дракон… — остановил его Избор — Вспомни. Они ведь еще ни разу не повторились.
— Так-то оно так, — после раздумья согласился Гаврила.
— И в таком случае нам остается этому только радоваться. Значит, дракона не будет.
— Не должно, — поправил его Избор. — Но кто знает, может быть то, что они нам приготовили не этот раз — во сто крат хуже?
— Так уж и во сто? Быть того не может! — безмятежно ответил Масленников. — И вообще, то, что талисман у нас, искупает все возможные неприятности.
— Давай-ка лучше поедим.
Глава 7
Исин тут же потянулся к ближнему блюду, но осмотрительный воевода предложил:
— Погляди сперва, жив князь-то, али помер.
Князь лежал перед ними на животе, неудобно подвернув руку. Склонясь над ним Гаврила уловил дыхание, а когда тронул его, тот заворчал, как собачонка, хоть и не укусил. Богатырь облегченно вздохнул.
— Меры не знаешь, князь. Хорошо, что воли тебе не дали, а то лопнул бы…
Гаврила задумался над тем, что сказал, а потом радостно ударил себя по коленке.
— Выходит, я тебе жизнь спас?
Не говоря ни слова, князь сел на ковер и стел гладить живот. Похоже, что ему было не хорошо, но самое главное уже было видно — умирать князь не собирался.
— Маленький-то, маленький, а съел-то сколько… — с некоторым удивлением заметил Исин, оглядывая княжескую половину ковра. — Только, вроде, перекормил ты его, Гаврила.
— Первый и последний раз, — заверил Масленников. — Теперь буду держать его в черном теле.
Исин окинул взглядом жалкую фигурку князя и сказал:
— Пожалей его, Гаврила! Он тебя не объест. Он добрый — вон какой халат Избору подарил.
— Пожалеть? Ни за что! — вернул Исину его усмешку Гаврила. — Я же не за себя — за халат и боюсь.
— С какой это стати? — удивился Избор.
— Ну как же! Будет есть хорошо — вырастет. Придется тебе ему халат возвращать.
На вкус обед оказался едва ли не лучше, чем на взгляд. Изголодавшийся богатырь набросился на него словно не ел несколько дней, хотя со времени последнего обеда прошло не более суток.
Поступил Гаврила предусмотрительно — сразу отобрал то, что намеривался забрать с собой в дорогу: ковригу хлеба, несколько ломтей сушеного мяса и замысловатую баклажку побольше с плеском внутри, а уж только потом взялся за то что нести было неудобно.
Избор посмотрел на Гаврилу, ронявшего куски мяса в блюда с изысканнейшими соусами и со вздохом развязал свой мешок. По сравнению с великолепием ковра еда из мешка была достойна горестных вздохов. Увидев что собирается есть Избор Гаврила аж поперхнулся. Он закашлялся, ногой опрокинул кубок. Его удивление гораздо больше, нежели слова, которые он, кстати, так и не произнес, заставили Избора вопросительно поднять брови. Наливаясь кровью от незаглоченного куска, он только показал рукой на окружавшее их роскошь и изобилие. Избор отрицательно замотал головой.
— Почему? — спросил тогда Гаврила, ради этого вопроса не пожалевший сплюнуть в траву добрый кус мяса.
— Рисковать не хочу.
— Ты думаешь, что они все же попытаются нас отравить? — недоверчиво спросил Исин, покосившись на осовелого князя. Кусок, что он уже собирался отправить в рот, застыл в воздухе. — Ведь князь…
Избор опять качнул головой.
— Нет. Вряд ли они решатся нас отравить, хотя бы потому, что им не нужна наша смерть. А вот усыпить…. Чтобы получить талисман назад им достаточно просто усыпить меня и Исина.
Гаврила посмотрел на Картагу, и, уже ничего не боясь, вонзил зубы в мясо. Следующий кусок он макнул в блюдо с соусом. Исин дернул кадыком и медленно кивнул. Эта мысль еще не приходила ему в голову, хотя и должна бы. Он нехотя положил лакомый кусок на ковер.
— Давай поступим так, как Гаврила. Поймаем кого-нибудь да накормим… — сказал хазарин. Когда он говорил, во рту булькало, словно у него там был полный рот воды.
— Это ничего не изменит.
— Почему?
Избор охотно объяснил почему.
— В лучшем для нас случае, если все это не отравлено и не приправлено сонным зельем — мы поедим. Ну, а в лучшем случае для них, я имею в виду тот случай, что это ловушка и она сработает, то у ковра останутся два спящих человека и два спящих старичка. Если это случится, то можешь быть уверен, проснувшись мы не найдем тут ни талисмана, ни Картаги. Так стоит ли рисковать «Паучьей лапкой» из-за возможности набить брюхо вкусной едой?
Гаврила прекратил жевать и посмотрел на князя.
Князь спал…
— Светлые Боги! — воскликнул Гаврила. — Неужели ты прав?
— Ну и что же? — спокойно спросил Избор. — Даже если я прав нам ничего не грозит.
Богатырь непочтительно ткнул пальцем в старика. Тот дернулся, попытался подняться и Гаврила облегченно рассмеялся.
— Нет, ребята. Все в порядке. Живой.
Не отрывая голодного взгляда от ковра Исин сказал.
— Наверное ты умнее все их вместе взятых… Надо же как придумал!
— Коварнее… — поравил с набитым ртом Гаврила. По его рукам тек жир, он слизывал его. — Я слышал, был один ромей, так тот сам себя перехитрил.
Рука Исина вроде как сама собой потянулась к бараньему боку. Он и смотрел-т в другую сторону. А рука сама собой…
— Может быть это просто не пришло им в головы?
— Может быт, — согласился Избор. — Но, скорее всего, они любят своего князя больше, чем боятся остроголовых.
— На наше счастье.
— Именно.
Гаврила убедившись, что бояться больше нечего вновь налег на еду, а Избор, отрезав себе и Исину по куску хлеба из мешка, принялся жевать. Он двигал челюстями и вслушивался в звуки, доносившиеся до него с луга и из леса. Луг перед ним был тих и медленное жужжание пчел, витавшее над ним, не беспокоило воеводу. А лес, что начинался за его спиной, был наполнен обычными звуками. Там трещали ветки, шлепали
