Кэйе и Семнех-ке-рэ

бы украшения с тем видом солнечного имени, который он давно отверг? К. Зэте приходил к выводу, что молодой человек, лежавший в гробу Амен-хотпа IV, не только не был им, но и скончался много раньше его, еще тогда, когда в употреблении были ранние солнечные кольца.[ 152 ]

Не меньшей неожиданностью был и головной убор трупа (TQT: XX + 20). Когда-то это был нагрудный знак из толстого листового золота, изображавший коршуна с воздетыми кольцеобразно крыльями, но его согнули так, чтоб его можно было надеть на голову. Коршун представлял верховую государственную богиню Нехбо, отвергнутую царем задолго до кончины в одно время с переделкою солнечных колец в поздние (см. § 68). Коршун считался и священною птицею Мут, жены Амуна, ненавистного отверженного бога старой столицы. Даже из письма был удален знак, изображавший коршуна, и слово мет «мать» в последнюю треть царствования Амен-хотпа IV писали не этим знаком, а буквами м и т (см. § 109). В старой же столице знак коршуна прямо-таки истребляли в надписях.[ 153 ] А вот в гробу Амен-хотпа IV золотой коршун оказался на голове почившего! На эту странность обратил внимание еще в 1911 г. А. Вэйголл.[ 154 ]

В том, что погребение было фараоновским, сомнений быть не может. Человекообразный гроб изображал спеленатого мертвого царя: к подбородку была приставлена плетеная борода мужских египетских божеств (TQT: 19 + XXX, ASAE XXXI: I), лоб венчал царский аспид (TQT: 19 + II 5), руки сжимали царские скипетры — несохранившийся крючковатый жезл и частично уцелевшую махалку (уцелели частично подвески, TQT: 19 + VI 3). Надписи на гробе звали умершего «властителем добрым», «подобием Рэ», «воссиявшим в белом венце», «царем (и) государем», «владыкой обеих земель», «сыном Рэ», «владыкой венцов» (см. гл. IV) и содержали его фараоновские имена, от которых остались куски и следы заключавших его колец (ASAE XXXI: I-II). Из трех царей-солнцепоклонников — Амен-хотпа IV, Семнех-ке-рэ и Тут-анх-йота — в расчет могут быть приняты только первых два, поскольку труп последнего был найден в его гробнице.

В пользу Амен-хотпа IV говорят прежде всего надписи на гробе. Никто из фараонов, кроме Амен-хотпа IV, не величал себя перед каждым из своих колец «живущим правдою» (см. § 64). Семнех-ке-рэ и вслед за ним Тут-анх-амуна иногда величали подобным образом, но только перед первым кольцом (см. гл. IX). Никто больше из египетских царей не именовался после второго кольца «большим по веку своему», кроме опять- таки одного Амен-хотпа IV (см. § 51). Таким образом, хотя сами имена на гробе уничтожены, сопроводительные наименования не хуже их доказывают, что гроб предназначался для Амен-хотпа IV. На волшебных кирпичах, расставленных подле гроба, сохранилось и самое имя (TQT: 26-27 = XXII = JEA XLVII: VI 2). По справедливому заключению Э. X. Гардинера, эти кирпичи доказывают, что совершившие погребение люди считали умершего Амен-хотпом IV.[ 155 ]

Против отождествления с царем-преобразователем говорят непомерная юность покойного[ 156 ] и несходство с изображениями Амен-хотпа IV,[ 157 ] установленные врачебным освидетельствованием. Помехою служат также найденные во гробе украшения с ранними солнечными кольцами, отвергнутыми задолго до кончины царя (см. § 25).

В пользу Семнех-ке-рэ говорит возраст умершего, против же — надписи на гробе и заупокойных кирпичах, объявляющие почившего Амен-хотпом IV. Не в пользу Семнех-ке-рэ говорит также полное отсутствие его имени на вещах, окружавших покойного. Амен-хотп IV назван на гробе и на кирпичах, а также совместно с родителями на надгробной сени, предназначавшейся когда-то для его матери (TQT: 13-15 [= отчасти ТТА: 164-165 CLXXXVIII] + XXIII + XXVIII-XXXIII). Отец и мать, Амен-хотп III и Тэйе, поименованы, кроме того, еще на нескольких вещицах (TQT: 31-32, 35-36), но нигде ни разу не упомянут Семнех-ке-рэ.

Что же получается? Без затруднений покойника нельзя отождествить ни с тем, ни с другим фараоном. Так, может быть, надо принять первоначальную догадку Г. Масперо, допустить ошибку со стороны людей, ответственных за похороны, предположить, что они перепутали при перевозке из Ax-йот в Нэ останки тестя и зятя и похоронили во гробе Амен-хотпа IV его преемника?[ 158 ] Конечно, предположить все это можно, но чем и как подтвердить предположение?

Трудновато более полувека спустя разбираться в плохо изданных раскопках, но, может быть, все-таки стоит попытаться, ухватившись за какие-нибудь неприметные кончики, распутать клубок противоречий?

Как мы уже говорили, Э. X. Гардинер метко и правильно заключил по расстановке вокруг гроба защитных волшебных кирпичей на имя Амен-хотпа IV о полной уверенности хоронивших, что они хоронят не кого иного, как именно этого фараона. Однако не менее метко и правильно X. В. Фэермэн возразил Э. X. Гардинеру, что на обоих кирпичах, где сохранилось царское имя, ему предпослано обозначение «Усире» («Усире царь» такой-то), чего никогда б не сделали, буде кирпичи были надписаны на другой день после смерти Амен-хотпа IV. Ведь под конец царствования царь-солнцепоклонник не терпел никаких старых богов, а наименованием «Усире» он приравнивался к древнему богу мертвых. X. В. Фэермэн делал из этого вывод, что кирпичи были заготовлены давным-давно, в начале царствования, когда фараон еще признавал прежних богов, и что из мрака забвения эти кирпичи извлекли на свет, когда собирали погребальную обстановку для Семнех-ке-рэ.[ 159 ] В таком случае, разумеется, упоминание на них Амен-хотпа IV теряет в значительной мере свою доказательность. Казалось бы, как нельзя более веское возражение, и тем не менее прав Э. X. Гардинер. А прав он потому, что надписи на кирпичах неотделимы от надписей на гробе.

Это может показаться странным. На кирпичах — стародавние заклинания в соответствии с предписаниями упраздненной солнцепоклонниками «Книги мертвых», на гробе — самые что ни есть солнцепоклоннические титла и приемлемые для солнцепоклонников пожелания; на кирпичах умерший — «Усире», на гробе нет и намека на старого бога мертвых. Все это так. Однако надписи на гробе сами содержат вставки, для Амен-хотпа IV, каким он стал под конец царствования, немногим более приемлемые, чем «Усире» на кирпичах. Дело в том, что гроб, предназначавшийся сначала для побочной жены Амен-хотпа IV, был переделан для него самого не раньше, как через несколько лет после его смерти.

Даже те из вставок на гробе (см. гл. IV), которые, казалось, ничем не противоречат строгому солнцепоклонничеству поздних лет Амен-хотпа IV, сплошь и рядом содержат намеки на время после него. В начале надписей А и С фараон назван на золотых заплатах «образом (тйт) Рэ», «воссиявшим в белом (венце)». Оба обозначения, особенно первое, были употребительны при предшественнике и при преемнике царя-солнцепоклонника — Амен-хотпе III и Тут-анх-амуне. При самом Амен-хотпе IV засвидетельствованы наименования «образ Рэ впереди [обеих земель]» (гробница Ра-мосе правителя в Нэ, FTEQ: XVI = EW: XVI = DGKAIV: V = ABPK XL: 217-218 = ARK: III = BMRAH VI: 45 = TVR: XXIX = LI = AeKHK: X; ср. JEA IX: XXII 1 = EE 1922-1923: 43 = ASAE XLII: 459; ср. перстень из Ах-йот CA II: XLVI 1), «взявший добрый (т. е. верховый) венец» (плита близ Снэ, ASAE III: 261 = ТТА: 134 CXIII = U18D: 1963), да и то только для начала царствования, несмотря на то что «образом» солнца фараон считался и в белом венце изображался также в последующие годы. Конечно, одно то, что в позднейших вставках употреблены царские прозвания, свойственные времени до и после отрицания старины, но не засвидетельствованные для поры ее отвержения, не слишком доказательно. Как ни много дошло до нас солнцепоклоннических памятников, могли быть все-таки и такие, до нас не дошедшие, на которых одно из этих обозначений или оба вместе были употреблены даже в разгар солнцепоклоннических увлечений. Ведь сами по себе ничего не приемлемого для Амен-хотпа IV ни то, ни другое обозначение никогда не представляли. Тем не менее подозрительно, что сочинителям вставок в гробовые надписи пришли на ум никакие иные, как именно два неупотребительных или малоупотребительных до кончины царя прозвания, ставшие вскоре после нее употребительными.

В последней строке надписи F на золотой заплате значилось: «сын Рэ [Эх-не-йот], пра[вый] голо[сом]» (ASAE XXXI: II = TTA: 169 CXCVI = JEA XLIII: 17 = JEA XLVII: 33 = ТЗГ: 31 = ZZR: 27). К этой вставке как по содержанию, так и по положению в конце строки очень близки две другие вставки — в надписях по наружным краям гроба В и С. Тем не менее тут мы читаем: «— — — [Эх-не-йот], большой по веку своему» и «сын Рэ, живущий правдою, владыка венцов [Эх-не-йот], большой по веку своему». Наименование «большой по веку своему» — закономерный придаток ко второму кольцу с именем «Эх-не-