плацдармы за Аксаем. Группа Г. Гота теряет темп. Ее наступление, стратегически совершенно безопасное для советских войск, быстро теряет и тактическую перспективу. Все же Ставка требует от А. Василевского отложить операцию против Сталинградской группировки немцев (6-й армии) и двинуть 2-ю гвардейскую армию Р. Малиновского форсированным маршем на юг.
Г. Гот уже, видимо, совершенно не понимая, зачем он это делает и какую преследует цель, теряя танки и людей, вырывается с плацдарма на Аксае и одним прыжком продвигается к реке Мышковка. До Сталинграда остается всего 48 километров, но группа Г. Гота охвачена с трех сторон, и перед ней развертывается на берегу Мышковки 2-я гвардейская армия. Механизированные корпуса Сталинградского фронта, наконец, прекращают практику встречных боев с немецкими танками, приступают вместо этого к планомерному уничтожению остатков 4-й румынской армии, все еще пытающейся прикрывать фланги Гота.
8
А 16 декабря войска Юго-Западного и Воронежского фронтов нанесли давно ожидаемый удар по 8-й итальянской армии. Как это ни странно, в первый день наступление развивалось медленно. Серьезного успеха достигнуто не было, танковые корпуса остановились, попав на минные поля. Но за 1942 год войска многому научились, а для итальянцев реалии Восточного фронта все еще были «в новинку» (8-я армия размещалась только на самых спокойных участках). На второй день танковые корпуса нашли или проделали бреши в минных полях, а на третий – управление итальянской армией развалилось, и началось непрерывное нарастание операции. Пройдя за 5 дней 240 километров 24-й танковый корпус В. Баданова вышел к Тацинской, перехватывая линии снабжения группы армий «Дон». Тут, понятно, Э. Манштейну стало уже не до Сталинграда. Ведущий полководец Рейха буквально из ничего наскреб войска для контрудара и окружил 24-й танковый корпус. Но был не 1941 год, и Баданов спокойно отошел, без особого труда прорвав фронт окружения.
8-я армия «испарилась», и севернее Миллерова образовалась брешь шириной свыше 100 км, которую прикрывала единственная 19-я танковая дивизия. Во всей полосе группы «Дон» и правого крыла группы армий «Б» на участке 700 километров находилось не более 18-и немецких дивизий.
Теперь критическое значение приобрел Ростов-на-Дону. К нему могли выйти армии Сталинградского фронта с юго-востока и подвижные корпуса Юго-Западного фронта – с северо-востока. До города, через который осуществлялось все снабжение группы армий «А», им оставалось 200 километров почти свободного от противника пространства. Между тем, 1-я танковая и 17-я армии все еще сражаются на Кавказе и находятся почти в пятистах километрах южнее.
Задачу освобождения 6-й армии с Э. Манштейна никто не снимал, усиливать группу «Дон» было в общем-то нечем, а просьбу передать Г. Готу танковый корпус из 1-й танковой армии А. Гитлер отклонил. Между тем положение 6-й армии ухудшалось день ото дня.
В этих условиях обе стороны ведут себя совершенно неадекватно.
Армия Ф. Паулюса представляет собой самый слабый пункт немецкой позиции. Пока она существует, Люфтваффе будет терять самолеты и экипажи в тщетных попытках наладить снабжение трехсоттысячной группировки силами самолета с максимальной грузоподъемностью 2,5 тонны [178]. Следовательно, группа армий «Дон» обязана «держать» базовые аэродромы Морозовск и Тацинская и до последней возможности сохранять плацдармы на восточном берегу Дона. Вообще все оперативное построение группы «Дон» привязано к директрисе Тацинская-Калач-Сталинград. Чтобы вернуть себе некоторую свободу действий, немецкому командованию следует немедленно убирать с Кавказа группу армий «А» и «отдать» 6-ю армию [179].
Со своей стороны советскому командованию надо было всемерно беречь 6-ю армию врага (вплоть до того, чтобы иногда смотреть сквозь пальцы на «Ю-52», совершающие посадку на аэродромах Гумрак и Питомник). Деться войскам Ф. Паулюса было некуда: армия, оставшаяся без горючего и пытающаяся при этом совершить двухсоткилометровый марш по голой зимней степи, погибнет независимо от того, будет кто- то препятствовать этому маршу или не будет.
Само собой разумеется, «Сталинградскую крепость», по крайней мере, с середины декабря следовало рассматривать как большой самоуправляемый лагерь военнопленных, поручить его охрану самым обескровленным в осенних боях армиям (62-й, 64-й, 57-й) и срочно перебросить остальные четыре армии вместе со штабом Донского фронта в большую излучину Дона.
Далее «Малый Сатурн» превращался в «Большой», а оперативная «тень» от советского наступления сразу же достигала Ростова. В общем-то, противопоставить этому плану Э. Манштейну было нечего: ему приходилось защищать позицию с отрицательной связностью при общем недостатке в силах.
Вновь А. Василевский пытается убедить И. Сталина и Ставку, что пришло время одним ударом выиграть эту войну, и вновь высшие инстанции настаивают на проведении операции «Кольцо», то есть на расчленении и уничтожении 6-й армии в Сталинграде.
Со своей стороны Ставка фюрера отдает «Оперативный приказ № 2», в котором группе армий «Дон» приказано продолжать операции по освобождению 6-й армии. 31-го числа появляется дополнение, разъясняющее, что для этого наступления будет сосредоточена группировка в составе 4-х танковых и 3-х механизированных дивизий (2 танковых корпуса СС), которая сможет начать наступление «уже в середине февраля». Поскольку было предельно очевидно, что 6-я армия до этого срока не доживет, приказ производил странное впечатление. Он, правда, разрешил отводить войска с Кавказа. Но – очень медленно.
9
В начале января советские войска перешли в общее наступление. Комедия взаимных ошибок продолжается: имея реальную возможность полностью разгромить все южное крыло противника, мы зачем-то сосредотачиваем 22 дивизии при 500 танках и 900 самолетов под Синявиным и превращаем «Невский пятачок» в «Невский коридор». Возобновляются (правда, «без излишнего фанатизма») активные действия под Ржевом.
А в районе Сталинграда «медленно и методично» осуществляется ликвидация 6-й армии. Ко 2 февраля бои в полностью разрушенном городе, наконец, заканчиваются. Капитулирует все, что осталось от 6-й полевой армии вермахта. 91 000 солдат [180], 2.500 офицеров, 24 генерала и один фельдмаршал. (Это звание было присвоено Ф. Паулюсу 30 января и было «приглашением к самоубийству»: никогда за всю историю Пруссии / Германии немецкие фельдмаршалы в плен не сдавались. Ф. Паулюс решил стать первым).
В январе бои в Сталинграде носили уже не столько военный, сколько символический характер. В чем-то Верховный Главнокомандующий был прав: «Народ очень ждал этой победы».
