«Генерал Грант» был одним из уцелевших эсминцев времен Первой Мировой. В тридцатые годы котлы ему заменили с угольных на нефтяные <...> плавучие льдины были не страшны ему даже на полном сорокаузловом ходу.
(А Лазарчук, М. Успенский «Посмотри в глаза чудовищ»).
Специалист по истории флота неопределенно улыбнется, подправит в уме цифры и будет спокойно читать дальше. Остальные – не заметят.
«Двадцатикилометровый путь до Главной Станции пролетели за две секунды».
(Е. Брошкевич «Трое с десятой тысячи»).
Начальная и конечная скорость нулевая, так что ускорение полета составило 2000 g, что многовато. Исправляем на 40 секунд, влияние на дальнейший сюжет – нулевое.
Ошибки такого типа перечисляются А. Приваловым в послесловии к «Понедельнику...»:
«Упомянутое уже невежество в вопросах магии как науки играет с авторами злые шутки на протяжении всей книги Так. например, формируя диссертационную тему М. Ф. Редькина они допустили четырнадцать (!) фактических ошибок. <...> Им, по-видимому, невдомек, что диван-транслятор является излучателем не М-поля, а мю-поля, что термин 'живая вода' вышел из употребления еще в позапрошлом веке; что таинственного прибора под названием аквавигометр и электронной машины под названием 'Алдан' в природе не существует...»
Более серьезный характер носит профессиональная неустранимая ошибка, для которой два последних условия не выполняются. В качестве примера может быть рассмотрена эпопея Дж. Толкина, действие которой происходит в мире, геологически неустойчивом. Профессор английской литературы Дж.Толкин не знал теорию динамики литосферных плит. Между тем топография Беллерианда и Эриадора чрезвычайно важна для сюжета, вследствие чего исправить авторскую ошибку не представляется возможным. Аналогичная ошибка присутствует в ранней повести А. и Б. Стругацких «Страна багровых туч», где действие происходит на невозможной Венере.
Надо сказать, что профессиональные неустранимые ошибки заведомо сокращают аудиторию читателей-почитателей. Не зря Б. Стругацкий любил повторять: «Писать нужно либо о том, что ты знаешь лучше других, либо о том, чего не знает никто, кроме тебя».
Далее в классификации начинаются недопустимые ошибки.
Самый простой пример – грубые ошибки, ошибки школьного уровня, которыми восхищались классики:
«Волны перекатывались через мостик и падали вниз стремительным домкратом».
Поскольку читатель вправе требовать от автора художественного произведения владения, по крайней мере школьной программой, грубая фактическая неграмотность писателя зачеркивает произведение. Примерам в фантастике несть числа. Ломающиеся от увеличения массы при релятивистских скоростях молекулы у Г. Гуревича обезьяны, убегающие на ровной местности от тигров, у X. Шайхова, звездолеты, наталкивающиеся на планеты у Д. Де Спиллера... и т.д. и т.п.
Грубые ошибки всегда уничтожают впечатление от текста и могут быть отнесены к текстообразующим.
Ошибки логические. Опыт показал, что авторы фантастических произведений, когда им указываешь на совершенные ими логические ошибки, очень обижаются и начинают вспоминать «логику завтрашнего дня», свое «художественное видение» и прочие, не относящиеся к делу темы.
Художественное произведение построено на определенной логике (не обязательно аристотелевой). В принципе, эта логика может быть неизвестна современной науке. (Логика «Алисы в Стране чудес» или «Охоты на снарка» тому примеры). Но по самому определению, любая логика каким-то образом устанавливает систему измеримых связей внутри текста. Если какой-то элемент текста в эту заданную автором систему не вписывается и не может быть вписан, мы говорим о логической ошибке писателя. Если этот элемент достаточно важен для произведения (не может быть просто формально изъят), мы говорим о мирообразующей логической ошибке.
При достаточно сложном художественном мире иногда возникает противоречие между логикой этого мира и требованиями сюжета. И, увы, частенько автор выбирает сюжет. Иногда это делается осознанно («И так съедят!»), чаще бессознательно. В мире компьютерных программ существует важная стадия тестирования, когда специалисты гоняют на всех режимах игру или операционную систему, дабы найти и исправить все «глюки». Возможно, режим тестирования не помешал бы и художественным произведениям...
Сюжетообразующие логические ошибки встречаются часто. Можно вспомнить «Монополию на разум» М. Пухова86. Сетевая дискуссия по поводу «Лабиринта отражений» С. Лукьяненко87 также была связана с сюжетообразуюшей логической ошибкой88.
86 М. Пухов (Пухов М. Монополия на разум. М.: Молодая гвардия. 1982) «конструирует» машину времени, не противоречащую постулату причинности: уходя на месяц в прошлое, машина переносится на световой месяц в произвольном направлении. На первый взгляд, все хорошо, но включим машину дважды. Направления же произвольны, следовательно, за два прыжка машина опустится в прошлое на два месяца, а вот физическое расстояние по правилу треугольника будет меньше двух световых месяцев. И все! Парадокс причинности восстановлен.
87 Лукьяненко С. Лабиринт отражений М : ACT. Транзиткнига, 2006.
88 В «Лабиринте отражений» автор не заметил, что его построения рассыпаются, стоит только перейти к бисистеме: один человек находится в виртуальной реальности, а второй страхует его, сидя за компьютером. Позднее, в «Холодных берегах», С. Лукьяненко допускает похожую логическую ошибку: в описанном мире можно «убрать в подпространство» любой материальный предмет. Чтобы взять его в руки достаточно произнести кодовое слово. Вопрос: что будет «лежать на слове» у каждого военнослужащего? Правильно, его личное оружие – в тот момент, когда держать его в руках неуместно. Но автор принципиально игнорирует это обстоятельство как мешающее сюжету.
Очень груба сюжетообразующая ошибка в Пернском цикле Э. Маккефри: автор ухитрилась не заметить замкнутую временную петлю. Впрочем, писателей, которые способны использовать в качестве сюжетообразующего элемента машину времени и не допустить при этом логических ошибок, можно пересчитать по пальцам одной руки...
Замечу здесь, что все логические ошибки формально исправимы. И иногда авторы формально исправляют их, вводя эпицикл: специальное логическое правило, существующее для одной и только одной цели – для включения ошибки в смысловой контекст. Критик: лава сюда не потечет, поскольку она течет под уклон, а карта местности ясно говорит... Автор: ну, вообще-то лава всегда течет под уклон, но в этом месте Земли существует геомагнитная аномалия, связанная с затонувшей Атлантидой, благодаря которой...
Использование эпициклов я воспринимаю как неуважение к читателю. На вопрос: обязана ли заполненная эпициклами книга быть глупой, можно ответь однозначно – увы...
Интересным и часто встречающимся, особенно в фэнтези, случаем сюжетного эпицикла является прием, который в Древней Греции окрестили «бог из машины». Автор, спутавшись в созданных им коллизиях и будучи не в силах разрешить исходный конфликт в рамках исходных же начальных условий, вводит в действие новые сущности, которые этот конфликт и разрешают. Иногда это делается хотя бы с юмором: у А. Фостера в «Дороге славы»89 последовательно возникают представители все более и более могущественных сверхцивилизаций; хотя кажется, что все степени крутизны исчерпаны уже к десятой странице, каждый следующий герой оказывается намного круче, нежели все предыдущие, вместе взятые. Даже и в этом случае при чтении повести возникает разочарование, ибо такая идея способна удержать на плаву небольшой рассказ, но отнюдь не двести страниц текста. И рассказ этот давно написан Борисом Штерном («Чья планета?»).
