«Великий фюрер германской нации» был одним из очень немногих полководцев, которые совершенно сознательно использовали в руководстве войсками «проколы Сути»: внелогические предвидения определенных событий и их последовательностей. Гитлер не имел высшего образования и не научился профессиональным приемам работы с информацией. В результате его озарения были, как правило, очень сырыми, содержали именно намек на решение, но отнюдь не само это решение.
Тем не менее гитлеровские предвидения дали Рейху неоценимое стратегическое преимущество. Фюрер почти всегда сообщал ту область, в которой следовало искать победные бифуркации. Воспользовавшись этой подсказкой, грамотные штабисты могли построить решение если не идеальное, то, во всяком случае, удовлетворяющее граничным условиям.
Однако отношения между Гитлером и штабом ОКХ сложились самым неудачным образом. Генералы вовсе не были расположены выслушивать наставления со стороны человека, имеющего лишь унтер- офицерский военный опыт. Соответственно фюрер подчеркнуто игнорировал генштабистов и их предостережения [Гальдер, 1967—1971].
В результате в высшем командном звене фашистской Германии начинается «перетягивание каната»: в качестве личного штаба фюрера создается ОКБ, сразу же вспыхивает что-то вроде войны за ресурсы между ОКБ и ОКХ, стороны саботируют решения друг друга — Гитлер не дает нормально управлять войсками, распоряжаясь дивизиями и даже батальонами, со своей стороны Гальдер прилагает все усилия, чтобы сорвать выполнение даже вполне осмысленных распоряжений своего командующего. После отставки Гальдера роль лидера фракции ОКХ переходит к Э. Манштейну, и вся история повторяется по новому кругу…
Между тем и Э. Манштейн, и Ф. Гальдер были вынуждены признать, что и до войны, и во время войны Гитлер нередко бывал прав, хотя обычно правота его была глубоко неочевидна. Но в таком случае им следовало отказаться от «тоннеля Реальности», порожденного третьим (семантическим) контуром и поступать в согласии с основными принципами воинской дисциплины. Анализируя ход одной стратегической игры, в которой он участвовал, Ф. Дельгядо, исполнитель роли начальника штаба ОКХ, написал в этой связи:
«Если смириться с безумием Главкома, а смириться придется, то остается весьма важный вопрос: а как же относиться к его явно безумным приказам и планам?
Ответ с точки зрения военной дисциплины идеальный — выполнять. Как показывает мой весьма большой опыт, нет настолько безумного приказа, который нельзя либо выполнить, либо обойти, либо по которому нельзя убедительно отрапортовать о его выполнении.
Третий способ русские называют „tufta“».
Эта шуточная формула может считаться базовой для организации взаимодействия командной и штабной структур в неаналитической операции. Штаб должен оставаться рабочим органом командующего, переводящим интуитивные прозрения высших контуров сначала на семантический уровень (третий контур), а затем на уровень эмоционально-территориальных приказов (второй контур).
ПРИМЕРНЫЕ ПАРТИИ (14)
Анализируя сражение у атолла Мидуэй, принято адресовать адмиралу Ямамото упреки в чрезмерном рассредоточении сил, недооценке противника и плохо организованной разведке. Рассмотрим эти обвинения вне характерного для официальной и официозной истории контекста предопределенности свершившихся событий.
Разумеется, не составляло никакого труда захватить Мидуэй, собрав в центральном секторе Тихого океана весь Объединенный флот. Но даже в шахматах «принцип сосредоточения сил» не следует понимать как скучивание всех фигур в одном углу доски.
С Далл [Далл, 1997] и С. Моррисон [Моррисон, 1999] строят свою критику на утверждении, что командующий японским флотом был обязан исходить в своих планах из возможности наличия у атолла Мидуэй всех американских «Task Forces». Рассуждение выглядит методологически безупречным, но из него определенно вытекает необходимость прикрывать Объединенным флотом любую сколь угодно мелкую десантную операцию. Ведь если следовало опасаться заблаговременного развертывания авианосцев Нимица в окрестностях Мидуэя, то почему не ожидать подобного сюрприза при атаке Гуама, Уэйка, Кваджелейна, Андамантских островов, не говоря уже о Филиппинах, Индонезии или Рабауле? Соблазнительно для военачальника любой школы постоянно держать флот сосредоточенным, чтобы всегда быть готовым к генеральному сражению, но размеры Тихого океана и размах задач как первого, так и второго этапа войны такую стратегию начисто исключали.
У Ямамото не было оснований предполагать наличие в районе Мидуэя сколько-нибудь значительных неприятельских сил. Представим на секунду, что Нимиц не получил бы исчерпывающей информации от службы криптоанализа. До середины мая все внимание штаба Тихоокеанского флота США было привлечено к Южным морям, оборона Мидуэя рассматривалась как задача третьестепенной важности. И вот к острову, где дежурит батальон морских пехотинцев и в самом лучшем случае стоит дюжина «уайлдкетов», подходит «спроектированный» уважаемыми историками флот: пять тяжелых авианосцев, включая «Дзуйкаку», четыре легких, в том числе «Дзуйхо» и «Рюхо», четыре гидроавиатранспорта, одиннадцать линкоров, двадцать тяжелых крейсеров, около ста эсминцев и миноносцев и очень много эскадренных танкеров и судов снабжения…
В сущности, С. Далл и С. Морисон предлагают отказаться от непрямых действий, которые подразумевают многофакторное развертывание с его тончайшим рисунком вспомогательных, промежуточных, отвлекающих и главных ударов, в пользу совершенно прямого наступления соединенными силами. Между тем Ямамото, за спиной которого не было американской индустриальной империи, не мог позволить себе стратегию, в лучшем случае приводящую к массовому «размену фигур».
При несоизмеримости ресурсов противников трудно предложить позитивный план за слабейшую сторону Замысел операции MI был, по-видимому, некорректным— равным образом опровергались (при правильных действиях англо-американских союзников) и схема кампании в Южных морях, и геометрия удара по Перл-Харбору, и вся стратегия Тихоокеанской войны вообще. Операции Объединенного флота с первого и до последнего дня этой войны напоминали попытки разыграть «дырявый» мизер; захват атолла Мидуэй не был исключением из общего правила. В такой интерпретации критические замечания Далла и других историков воспринимаются набором «полезных» советов на тему: как лучше всего играть оный мизер, если твои карты подсмотрел противник.
Чувство опасности подсказало Ямамото сосредоточить против Мидуэя избыточные силы. В центральном секторе Тихого океана было собрано все, что Объединенный флот мог выделить, не компрометируя операции на других направлениях. Самый неприятный для японской стороны сценарий, предусмотренный при моделировании операции Ml, допускал появление в районе Мидуэя двух-трех американских авианосцев. Против них могли действовать 1-я и 2-я дивизии соединения Нагумо — четыре авианосца с несколько меньшими, чем у кораблей противника, авиагруппами. То есть даже в этом гипотетическом и маловероятном случае силы сторон были бы примерно равны.
Можно ли назвать неправильно сбалансированным стратегический замысел, который при наиболее неблагоприятном стечении обстоятельств приводит к равному бою? Заметим, что командование Объединенного флота весьма точно предсказало возможности американских ВМС: в реализовавшемся наихудшем варианте против соединения Нагумо Нимиц действительно задействовал три тяжелых авианосца.
Проигрывая на картах разнообразные версии предстоящего сражения, Ямамото, Кондо, Нагумо не учли ту возможность, что американскому командованию в деталях известен весь японский план. Но подобное предположение граничило бы с паранойей; уважать врага — это не означает приписывать ему
