экспансии русских товаров и русских смыслов через сетевую структуру диаспоры.
Эти этапы я совместил бы с реформой ЖКХ (и т.д.), которую все равно надо делать.
К 2010 году, я надеюсь, появились бы предпосылки к выстраиванию в метрополии инновационного проекта, а в диаспоре – проектной структуры нового поколения, которую мы, русские, по традиции будем величать Русским Миром, хотя «миром» эта структура, думаю, являться не будет.
Градировский: А на что это будет похоже?
Переслегин: На колоссальную транснациональную корпорацию, выстроенную по схеме «социального теплового двигателя», перерабатывающего идентичности.
К 2020 году должно будет определиться место российского постиндустриального проекта в системе мировых проектов такого типа, но Клаузевиц учил нас, что бессмысленно выстраивать план операций за генеральное сражение. Генеральное сражение есть точка максимального приложения сил и воль обеих сторон. В этой точке система «война» терпит бифуркацию и ее дальнейшее поведение может определяться не военной логикой, но трансцендентными причинами. Можно сделать максимальной вероятность победы в этом сражении, но гарантировать эту победу нельзя!
Структура системы войны после генерального сражения меняется настолько сильно и непредсказуемо, что возникают новые предпосылки для совершенно нового планирования, старые же планы лишаются всякой разумной основы. Они уходят в абсолютное прошлое системы.
Градировский: Сергей Борисович, коллектив «Русского Архипелага» в процессе реализации проекта «Государство и антропоток» развивал идею о «геокультурном шлейфе». Мы утверждали, что любой постимперский организм оказывается в ситуации необходимого отнесения к собственной геокультурной периферии, сформированной в процессе колонизации и освоенческих программ. Мы сетовали на глупость отечественной элиты, которая не хочет (не в состоянии) замечать и использовать собственные геокультурные инвестиции в отныне чужие (оставленные) территории и народы. Подтверждение нашей позиции мы находили в истории западных держав – Великобритании, Испании и даже маленькой Голландии, не говоря уже о такой стране как Израиль – все они работают со своей геокультурной периферией, то есть с народами, в чем-то культурно родственными бывшей метрополии
Как я понимаю, Вы – развивая идею «социального теплового двигателя» – исходите несколько из других представлений, ведь интенсивность работы такого «двигателя» напрямую зависит от разности потенциалов. То есть чем разительнее культурные различия – тем выше скорость и потенциал выделения социальной энергии, необходимой, в том числе, для успешного фазового перехода.
Переслегин: Отнюдь. Тепловые двигатели могут использовать статическую энергию разности потенциалов пара в нагревателе и холодильники (паровая машина), но и динамическую энергию движения пара, вызванную этой разностью потенциалов (паровая турбина). Я предпочитаю в малых масштабах («двойки», оргдеятельностные игры) работать со статическими системами, а в больших (антропотоки) – с динамическими. Кроме того, есть еще проблема объема «рабочего тела», то есть социосистемы. При демографическом кризисе России для нее «подкачка» рабочего тела из области традиционной фазы жизненно важна. Культурные же различия, разумеется, термодинамически необходимы для ускорения развития. Но почему обязательно внутри Русского Мира, а не между Русским Миром и иными Мирами?
Градировский: Вы в последнее время много занимались футуро-исследованием когнитивной фазы развития. С точки зрения некоторых экспертов по постиндустриализму, в постиндустриальном обществе ценность трудовых ресурсов, поставляемых Третьем миром, уменьшается и даже практически потеряет смысл. Слишком сильный разрыв в капитализации человеческих ресурсов в странах Глобального Севера и Юга. Простой труд никому не нужен. Следовательно, «расколотость» цивилизации на постиндустриальный Север и традиционный Юг уже в ближайшее время окончательно оформиться политическим образом.
Сюда же можно присовокупить голос Драгунского, который считает, что уменьшение емкости рынка труда есть шанс для ускоренной модернизации. Прав ли Драгунский, можно ли надеяться на ускоренную модернизацию в ситуации «отсечения» геокультурной периферии?
Переслегин: Эксперты по постиндустриализму собираются сами выносить мусор, содержать в порядке старые дороги и строить новые, готовить еду, сажать деревья в городских парках? Они хотят сами добывать нефть и газ? Варить сталь? Если «да», я могу рекомендовать им переехать на Таймыр. Полуостров богат природными ресурсами, людей там нет, антропоток проявится там очень и очень нескоро (если вообще появится). Можно строить и постиндустриальный проект, и «Город Солнца», и «Космическую Россию», и «Царство Божье на Земле». И никому не будешь мешать, кроме святого Виссариона, занятого примерно тем же делом примерно в тех же (несколько южнее) краях и с теми же шансами на успех.
Если эксперты считают, что всю эту работу в сколько-нибудь близком будущем начнут делать автоматы, то, я боюсь, они никогда не занимались конструированием подобных технических систем. Мягко выражаясь, они очень сложны и поэтому – когда и если такие машины будут сделаны – они окажутся безумно дорогими. Грубо говоря, в ближайшие поколения заменять такими машинами людей совершенно нерентабельно.
Интересно, что эта тема подробно анализировалась в США еще в 1950-е годы. Айзек Азимов (он не только фантаст, но и ученый, член исследовательской группы «Лэнгли» при Госдепартаменте США, один из конструкторов победы США в «Холодной войне») весьма убедительно доказал: чтобы заменить человека в простом труде нужен человекоподобный робот с интеллектом, сравнимым с человеческим. Но создание такого робота вовсе не решает проблему – просто вместо «трудовых ресурсов» Третьего Мира появляется сообщество роботов, живущих по законам того же Третьего Мира.
Итак, в весьма гадательной модели, когда удается создать интеллектуального человекообразного робота для простого труда, мы получаем дополнительный искусственный Третий Мир. И, внимание, вопрос: что делать в этих условиях с реальным Третьим Миром, который существует и оказывает на развитую постиндустриальную «Ойкумену» сильное демографическое давление? Стерилизовать? Уничтожить? Кто этим будет заниматься? Опять роботы? Так для них различие между людьми по ту и по эту сторону периметра может показаться несущественным…
Наконец, последний вопрос: что будем делать с «демографической теоремой», то есть с постоянным сокращением населения индустриальной и постиндустриальной фазы в силу внутренних причин (в частности, невыгодности детей)?
Замечу в скобках, что, по-моему, модель «постиндустриализма» в рассматриваемой версии является лишь средством давления на рынок труда: обойдемся и без «лиц южной национальности». Через эту модель красной нитью проходит мысль: запретить или предельно ограничить легальную эмиграцию, поскольку нелегальная эмиграция экономически более выгодна. Словом, «самый последний земледелец имел не менее трех нелегальных эмигрантов-рабов».
Градировский: То есть, на Ваш взгляд, без «лиц полуденной национальности» России и ее экономике не обойтись, поэтому речь идет лишь о допустимых формах предельного снижения издержек в процессе использования импортируемой рабочей силы?
Переслегин: Да. Я считаю не менее важной задачей, чем «снижение издержек», расширение потребительского спроса, поэтому предпочел бы легализовать указанных лиц, включив их не только в черную, но и в белую экономики.
Градировский: А что касается Дениса Драгунского?
Переслегин: Идея Драгунского, на мой взгляд, соотносится с реальностью таким же образом. Ну, где господин Драгунский видел ускоренную модернизацию при отсутствии притока дешевой рабочей силы? Есть хоть один пример? И, заметим, здесь рассуждения об особенностях постиндустриальной фазы не проходят: ускоренная модернизация есть индустриальное действо, теория и практика этой модернизации известна нам и на своем примере и на многих чужих.
Во-первых, капиталистическая модернизация без растущего рынка труда неосуществима уже потому, что рынок труда является в то же самое время и рынком сбыта. Или господин Драгунский надеется сразу же завоевать рынки США, Европы и Китая?..
Во-вторых, социалистическая модернизация в условиях кадрового и демографического дефицита возможна, но лишь в отдельных областях и лишь сталинскими методами. Другими словами, либо иммиграция перекрыта лишь в легальном слое, тогда модернизация производится за счет нелегальных иммигрантов, или же перекрыто действительно все, страна закупорена по «входу» и «выходу». Россию все, кому не лень, обвиняют в нарушении прав человека и называют «Империей зла», а модернизация осуществляется за счет заключенных.
