— А Кунашир?
— Ну, друг мой, это сложная песня. Это — месть. Знаешь такую притчу «так не доставайся же ты никому!»
— Понятно! «А город подумал — учения идут». Песня была такая, моя бабушка пела ее в клубе. 1олос был хороший.
— Пела ее Эдита Пьеха. Интересная личность в истории культуры. Умерла до войны еще. Так вот, в трагической ситуации утра 7 сентября северокорейское руководство уже после ядерного удара, разрушившего Пхеньян, попыталось провести свой план в жизнь. Их действия только способствовали успеху Японии и Маньчжурии. Я тут корейцев понимаю, в свое время СССР был в таком же положении: на вас бросили бомбу, вы сами и виноваты. Произвол называется.
— Впрочем, обе Кореи во всей истории обращали внимание лишь друг на друга, общую «рамку» не видели. Вот и стали протекторатом.
— Правильно, а Тайвань был обеспокоен лишь возможным десантом из Ханьского Китая через Тайваньский пролив. И атака острова с севера, да еще с использованием крупных сил авиации, оказалась для тайванского руководства полной неожиданностью. В результате, если у Тайваня и имелся какой-то план ведения войны — не было никаких осмысленных попыток претворить его в жизнь. Для нас пример еще одного линейного мышления. Если я пойду е-два, то он уж точно - е-4. Устал я от тебя, юноша. Теперь после долгих речей расскажи мне, кто тебя прислал?
— Охотно, Александр Ильич! Прислал меня Мазуров Сергей Николаевич. А Мария Эдуардовна вам кланяться велела. Работаю я у нее в отделе, прочитал досье ваше: и мирное, и военное. Рвался знакомиться. Она и присоветовала журналистом оказаться. Мол, вдруг что.
- Понятно. Разведка, блин. Маша - мой боевой товарищ. Я рад, что она на коне. Приветы передавай. И Первому, если увидишь. Что-то мне сдается, что его в городе нет давно. Не понял про Первого? Это фамилия у Сергея Николаевича такая. Тайная. Рад знакомству, Андрей, не знаю как по батюшке. Возраст я ваш нагнул ближе к юности. Извиняйте. Был фамильярен.
Таких встреч было много. «Может быть, они боятся, что я сгину, и все напоминают о себе». Галка плакала, говорила, что он погубит себя воспоминаниями, и что надо жить дальше. Он пошел и женился на ней официально. Она успела купить себе бледно-зеленое платье с вышивкой и на некоторое число дней утешилась новым своим статусом. Кирилл был свидетелем, он пригласил молодоженов в ресторан и ни слова за вечер не сказал о войне. Гном объелся, подобрел, но не решился передать жене приглашение командующего поехать в свадебное или иное путешествие на Камчатку. Жена кокетничала с Кириллом, а свидетельница Люся оказалась знакома с Натальей Львовной. Мир потеснился вокруг них стечением прошлых событий и утих. Их довез до дома веселый таксист, который согласился подождать и отвезти нанятую няньку. Когда они пришли, она спала на кровати, просунув руку сквозь прутики детской кроватки. Ребенок держал няню за палец и тоже спал. Гном отпустил таксиста, и они еще попили кофе с женой на кухне, потом улеглись в гостиной. Пока не было заметно, что их отношения ухудшились от смены статуса. Но однажды позднее утро Петропавловска уже показало ему кузькину мать. С тех пор он не верил рассветам. А в остальном, он перестал щипать себя по утрам — жив ли? и даже затеял бег трусцой в Таврическом саду. Бегал он плохо и неподолгу.
Объявился Первый. Он не заважничал, но был чуть отстранен, тепло поздравил Гнома с выходом книжки, позвал его в Дом ученых на бенефис и предлагал заняться экспертизой современных дипломатических протоколов. Гном отказался. Потому что дипломатию любил еще меньше политики.
— Все обижаешь за то, что флоту не дали потопить лишних кораблей? Да что в них счастья?
— Можно подумать, ты, Сергей Николаевич, это счастье нашел, - усмехнулся Гном. — Я, по крайней мере, знаю, что потерял.
— Вот флот предложить не могу. Другое управление. Каюсь, играю в Го на геокультурной доске в АТР. Нелегко приходится.
— Я человек прямой, Сергей Николаевич. Как воевать начнешь, так — зови.
— Ты все про одно. Видел памятник Владлену, смешной. Девчонки цветы приносят. Тишина. Оха — город невест и нефтяников.
— Что, все невесты целомудренные, а все нефтяники — негде клейма ставить? — Гном захохотал.
На так называемый бенефис Гном все-таки пошел. Это было парадное мероприятие и, как он сразу понял при входе, посвященное ему. Гном взмок. Он не знал, что это — счастье, или «возвращение со звезд», или попадание на них? Его поздравляли и несдержанно. Из тех, кого он хотел бы увидеть, не было только командующего Веретенникова. Приехал Максимов. Какими судьбами в Питере? — Да, дата какая-то в Академии, которую он здесь заканчивал. Максимов погрузнел и привез с собой дочь. Гном узнал, что его жена умерла только месяц назад. Соболезнований Максимов не принимал. «Погибла на войне!» — устало проговаривал он и начинал шутить про другое. Гном был с Галей. Она надела свое зеленое свадебное платье и танцевала с «морскими волками» и карьерными дипломатами. Ей было впервой, что военные церемонно кланяются и просят разрешения у Гнома ее пригласить. Гном потел и разрешал. В центре этого мероприятия случились замечательные посиделки в библиотеке, где выпитое как-то сразу перестало плескаться в желудках и у горла, где Первый нейтрально как-то распорядился всех рассадить, картинно положил на угол стола свежеиспеченную Гномовскую книжку, брызнул сверху коньяком из фляжки и начался разговор, который Гном запомнил надолго. Навсегда.
Речь шла о Будущем. О совсем другой войне. Про обожаемых немцев, которые так светили своими стратегичес-
Сцлсь. Ае+имлин ВАША
кими талантами Гному на всех его путях, что по запальчивости неумеренных патриотов он даже попадал в фашисты.
Гном ловил себя на мысли, что это микросовещание чинов напоминает ему «заутреню в Рапалло».
Потом на самом излете мысли о немецкой угрозе, которую он, Гном, видел во сне каждую японскую ночь, ему вдруг было предложено сделать короткий доклад по своему анализу Тихоокеанской войны.
Он заволновался, начал скуповато и опасался шутить. Очень мешало отсутствие ширмы с корабликами. Да и карта, висевшая в библиотеке, была маловата.
— Хотя активная фаза конфликта продолжалась всего 8дней, можно отчетливо выделить три накладывающиеся друг на друга стадии войны на море.
2—6-е сентября: Петропавловская, Итурупская, Кунашир- ская, Северо-Сахалинская, Владивостокская операции, в целом успешные для Японского Флота, захватившего господство в Западном секторе Тихого океана;
6—7-е сентября: Тайваньская, Инчхонская, Пусанская, Северокорейская, Сеульская операции, победоносные для Японии и завершившиеся созданием Восточно-Азиатского Союза;
5—9-е сентября: контрнаступление Российского Флота и восстановление его господства в Охотском и Японском морях, Сахалино-Хоккайдская, Северо-Корейская, Окинавская операции, удачные для ТОФ РФ.
Общий рисунок японских операций на море можно представить в виде многорукокого самурая, в четырех ладонях которого находятся мечи, а в двух — щиты. Роль «щитов» играли оперативные группы, развернутые в Японском и Желтом морях. Первая группа состояла из 12 подводных лодок и 9корветов. Она блокировала Владивосток, препятствуя Оперативному соединению «Владивосток» вмешаться в развертывание боевых действий на Сахалине и Курилах.
Тут встрял Максимов и совершенно несолидно, просто по-мальчишески произнес:
— Предполагалось, что Оперативное соединение «Петропавловск» будет небоеспособно, по крайней мере, несколько дней. Как считаете, подполковник Воронин? — адмирал подмигнул Гному.
— Да, товарищ адмирал, но и лодки нам с Веретеннико- вым удалось полностью вывести только 5-го числа. Я имею в виду атомные субмарины 2-й дивизии.
— Да вы продолжайте, Александр Ильич, я вмешиваюсь: видите ли, в памяти свежо, как мы выходили на эту операцию. Да еще со штатскими. Бог мой!
