Доктор Мередит перечитал бумаги.
– Ну... похоже, часть они переписали с первой страницы заключения и, вероятно, выписали несколько последних абзацев. Здесь главным образом делается общий вывод, без ссылок на многие подробности, которые можно найти в заключении: результаты первичного обследования органов, потом микроскопического исследования. Это может занимать многие страницы; это очень подробный анализ.
– А что значит «первичное обследование»?
– Простое визуальное обследование. Поверхностный осмотр, который проводит прозектор, патологоанатом, делающий вскрытие на предмет веса и вида органов, следов повреждений, инфекции и так далее.
– Ясно.
– Но на основании написанного здесь можно уверенно судить о первичной и вторичной причине смерти – вероятно, твой отец с Максом списали краткое заключение с первой страницы документа.
«Первичная причина смерти: общий сепсис». Это заражение крови. Общин, потому что он распространился по всему организму.
«Пневмония». Это воспаление легких. «Перитонит». Это воспаление брюшины. Затем тут имеется указание на вторичную причину смерти – ту, которая послужила возникновению первичных причин, убивших больную, а это «инфекционный аборт». То ест (инфекция была занесена в организм в процессе операции прерыванию беременности. Конечно, на языке медиков слово «аборт» может означать и самопроизвольное прерывание беременности: выкидыш в результате нарушения нормального хода беременности или в результате несчастного случая. Но как бы то ни было... – Доктор Мередит бегло просмотрел все страницы одну за другой. И еще говорят, что у меня плохой почерк... – Он нашел то, что искал. – Ага! Рука твоего отца. Вероятно, он искал именно это: первичное обследование матки.
«Была обследована матка... поверхность гладкая и блестящая... признаки беременности... на дне матки следы недавней перфорации»... М-м... и посмотрите, вот здесь: «...эти признаки свидетельствуют о недавней беременности... на слизистой оболочке матки до сих пор остались продукты оплодотворения...»
– Вы имеете в виду, что остатки зародыша остались внутри? – спросил Джон.
– Может, да, а может, и нет. Возможно, это частицы плаценты. Даже после нормальных родов продукты оплодотворения могут некоторое время оставаться в матке, пока организм не отторгнет их естественным образом. Но... да, возможно, это остатки зародыша. Вам лучше спросить Деннинга. Если это были части эмбриона, он наверняка запомнил. И если это действительно части эмбриона, тогда понятно, почему никто не мог найти подлинное заключение патологоанатома. Только не ссылайтесь на меня.
Но вот перфорация... этого вполне достаточно. Этого было вполне достаточно, чтобы убить ее. Части содержимого матки могли проникнуть через отверстие в брюшную полость, и если они не были стерильны, то занесли туда инфекцию. Или даже если внутри матки просто остались какие-то продукты оплодотворения, которые матка не смогла отторгнуть, в ней начался процесс гниения, а поскольку матка получает обильное кровоснабжение, инфекция попала в кровеносную систему Энни, распространилась по всему организму, поразила жизненно важные органы, и в результате интоксикации наступила смерть. И да, это заняло бы именно столько времени... если мне не изменяет память, с пятницы по воскресенье?
– Аборт проведен в пятницу, смерть наступила в воскресенье.
– Вот-вот. Случай совершенно очевидный. – Доктор Мередит положил страницы на стол. – Одним словом. как ни толкуй заключение, вывод напрашивается один: кто-то недобросовестно провел операцию аборта. Но послушай, Джон, тебе нужно достать подлинные документы и поговорить с патологоанатомом. Во-первых, я не патологоанатом и, безусловно, не могу ничего утверждать на основании отрывочных записей, сделанных на клочках бумаги. Я могу поделиться с тобой своими соображениями, но только на сугубо непрофессиональной основе, неофициально, понимаешь?
– Конечно. Спасибо.
Потом доктор Мередит заговорил с некоторым раздражением:
– Но опять-таки, если заключение патологоанатома действительно констатирует смерть от аборта, а эти записи констатируют... тогда родители девушки по закону не имеют права ознакомиться с документом. – Лицо его помрачнело, и он добавил: – Если ты собираешься продолжать расследование, тебе необходимо обратиться к адвокату.
Когда Джон вышел из офиса доктора Мередита, в глаза ему бросился плакат на борту проезжающего автобуса. Превосходная графика, впечатляющий образ, завораживающие цвета! Красное солнце, восходящее над куполом Капитолия, и лозунг, начертанный на фоне неба: «Встречайте зарю нового дня». Рядом с куполом – лицо губернатора Слэйтера, суровое и решительное, а под ним надпись: «Губернатор Хирам Слэйтер. Голосуйте за губернатора!»
Здорово. Вот бы так выглядеть сопернику губернатора Бобу Уилсону.
– Вы хотели видеть меня, Бен? – Директор программы новостей Бен Оливер рылся в бумагах на столе и быстро наполнял мусорную корзину.
– Да, Джон, входи и закрой дверь.
Джон закрыл дверь и хотел сесть, но единственное кресло для посетителей в кабинете было занято стопкой журналов.
– Э-э... Можно переложить это? Бен не поднял глаз от стола.
– Положи их на пол. Они отправляются в утильсырье вместе с прочим хламом. – Он сгреб в кучу какие- то старые письма, информационные сводки, рекламные листки и утрамбовал их в мусорную корзину – вернее, на ней. Она уже была полна, и половина бумаг соскользнула на пол. Казалось, Бен не заметил этого.
– Я не люблю неприятности, Джон. Я по жизни стараюсь избавляться от неприятностей. Я избавляюсь от старых неприятностей, чтобы освободить место для новых. Улавливаешь мысль?
Джон не улавливал, но почуял что-то недоброе.
– М-м... нет, сэр.
– Ты, конечно, понимаешь, что на здешнем рынке мы – информационная программа номер один?
– Да, сэр. – Этот факт постоянно доводился до всеобщего сведения по телевидению, обсуждался в отделе новостей и освещался в рекламных программах студии. Конечно, Джон понимал это.
– Ты понимаешь, что другие студии непрерывно прилагают все усилия, чтобы оттеснить нас с этого места?
– Да, сэр.
– Ты понимаешь, что наша студия смогла зарабатывать такие деньги на рекламе только потому, что занимает ведущее положение?
– Да, сэр.
– Мы зарабатываем деньги для студии, Джон. И когда студия делает деньги, мы делаем деньги. Мы не особо наживаемся, мы не уйдем на пенсию богатыми, но мы делаем хороший бизнес. Мы поставляем людям информацию так, как им нравится, и они смотрят наш канал. Короче... – Он бросил на пол еще один ворох старых папок, бумаг, журналов и писем. – Хочу довести до твоего сведения две вещи, ни одну из которых ты не вправе обсуждать за пределами этого кабинета. Первое: я только что вернулся со встречи с генеральным директором и советом директоров студии; они чувствуют себя обязанными и исполнены решимости остаться на первом месте. Именно поэтому они выработали новый план работы и составили новый бюджет, чтобы привести его в исполнение. Мы расширяем выпуск, выходящий в пять тридцать, до часа и будем начинать впять, что означает больше репортажей и сообщений, а следовательно, больше работы для тебя, а следовательно, больше известности и, конечно же, больше денег.
Само собой, Джон был приятно удивлен.
– Что ж, это очень интересно...
– Пока не радуйся. Они планируют широкие рекламные кампании с тобой и Эли Даунс в качестве центральных персонажей. Афиши, плакаты, рекламные ролики. Они говорили также о создании новой съемочной площадки для телешоу, новый проект.
– Ого.
– А теперь подожди и послушай, что я хочу сказать. – Бен обернулся к стеллажу за спиной, несколько мгновений задумчиво разглядывал старый календарь компании по производству магнитной ленты, потом
