Джон с некоторым облегчением сказал, глядя во вторую камеру:
– На этом мы заканчиваем выпуск. Оставайтесь на канале Си-Би-Эс и смотрите вечерние новости в семь часов вечера.
– До встречи, – сказала Эли.
Музыкальная заставка. Общий план студии. Титры. Теле ведущие перебрасываются неслышными зрителям фразами со спортивными комментаторами и дикторами из отдела метеосводок, собирая и перетасовывая страницы сценария. Реклама.
– Мэл, – сказала Тина Льюис, – ты слышишь меня?
– Да, мы по-прежнему на связи, – ответил голос Мэла, слегка звеневший от возбуждения.
– Держи кадр. Продолжай снимать. Часть материала мы дадим в семичасовом выпуске.
– 0'кей.
Тина и Раш смотрели на монитор с кадрами прямой трансляции: Мэл снимал полицейских, которые схватили старика чего чернокожего друга и тащили их из толпы. Ноги старика даже не касались земли.
Пока полицейские волокли задержанных с площади, старик продолжал выговаривать своему другу:
– Макс, ты не должен был делать этого!
Макс кипел от негодования, обливался потом и был слишком зол, чтобы разговаривать. Он мог только проклинать старика, проклинать толпу и яростно вырываться из рук четырех полицейских – именно столько человек потребовалось, чтобы удержать его.
– Все в порядке, угомонись, – сказал один полицейский, поигрывая дубинкой.
Старик укоризненно сказал другу:
– Макс, ты должен подчиниться! Не надо усугублять ситуацию!
Макс пришел в чувство и неестественно быстро успокоился.
– Извините, офицер. Я не хотел неприятностей.
– Вы сейчас же уберетесь отсюда – или мы вас задержим,
ясно?
– О, мы сию же минуту уйдем, – сказал старик.
– Ага, уже уходим.
На границе площади полицейские отпустили их, и они поспешили прочь, радуясь свободе.
Что же касается двух незнакомцев, которые первыми начали махать кулаками, то их и след простыл.
Мартин Дэвин сиял от удовольствия, когда докладывал губернатору:
– Видели бы вы это!
– Это попало в выпуск?
– Узнаем через минуту. Но оператор из кожи вон лез, чтобы все заснять.
– Отлично, сыграем на этом.
Камеры в студии были выключены, съемка закончилась. Эли и Джон вынули из ушей передатчики и отстегнули маленькие нагрудные микрофоны. Студия, отрезанная сейчас от внешнего мира, превратилась в маленькую, пустую каморку с фанерными стенами.
– Бедная Лесли, – сказала Эли. – Предполагалось, это будет легкое задание.
Джон, схвативший трубку телефона, даже не услышал ее.
– Раш? Раш? Дайте мне Раша, пожалуйста! – Он с грохотом швырнул трубку на рычаг. Очевидно, Раша не было поблизости.
Эли несколько мгновений внимательно смотрела на него.
– В чем дело?
Джон метнул на нее свирепый взгляд, сам того не желая. Но сейчас ему оставалось только метать свирепые взгляды.
– А!.. Эта... идиотская история... – Он схватил листки сценария и вышел из-за стола, скорее бормоча себе под нос, нежели отвечая на вопрос коллеги: Из всех эпизодов, которые можно было транслировать, надо же было выбрать именно этот... и теперь все будут смотреть его снова и снова, пока он не утратит актуальность...
Джон обогнул фанерный задник студии и сразу оказался в отделе новостей просторном, во весь этаж, зале, устланном серым ковровым покрытием и разделенным на крохотные кабинки, в каждой из которых находился стол, телефон и компьютер с монитором: здесь работали все репортеры, режиссеры, редакторы и теле ведущие, отбирая, урезая и компонуя материал для ежедневных выпусков новостей.
Где же Раш? Где хоть кто-нибудь ответственный за случившееся?
В самом начале седьмого в отделе новостей царило относительное спокойствие. Программа, выходившая в семнадцать тридцать, закончилась, и половина сотрудников разошлась по домам. Ответственный за семичасовой выпуск Пит Вудман уже отобрал материал для следующей программы, и сейчас пять его подчиненных сидели за своим и столами, делая последние штрихи, дополнГя сценарий, монтируя видеозаписи, пересматривая последовательность эпизодов.
О, вот и Раш. Сидит за своим столом в углу зала, проводит срочное непредвиденное совещание с Питом Вудманом по поводу сценария следующего выпуска. Вероятно, в связи с последними событиями. Черт. История с места набрала такие обороты, что теперь ее едва ли остановишь.
– Лесли сейчас на площади, – говорил Раш. – И у Мэла есть весь отснятый материал, если тебе нужно. Это потрясающий материал... смотрится просто здорово.
Пит изучал сценарий семичасовых новостей, водя по строчкам кончиком шариковой ручки.
– Я так понимаю, она сейчас снимает выступление губернатора. Я пущу это в начале программы. Раш взглянул на часы: Он собирался начать через четверть часа. Хочет попасть в семичасовой выпуск, это я знаю. Он поднял глаза.
– Привет, Джон. Отличная работа.
– Привет...
Раш вернулся к разговору с Питом:
– Таким образом, Лесли будет постоянно держать вас в курсе.
– Хорошо. Билл ждет сообщений.
Значит, семичасовой выпуск даст обзор наиболее ярких моментов выступления губернатора. Несомненно, Лесли и Мэл постоянно транслируют происходящее на площади Биллу в монтажную. Билл, самый быстрый монтажер на студии, сейчас записывает все на видеопленку, а потом в сотрудничестве с одним из сценаристов выберет наиболее пикантные и интересные для слуха и зрения эпизоды, чтобы смонтировать их и сделать «гвоздем» семичасовой программы. И если он действительно хочет заручиться полным вниманием зрителей, то не найдет материала лучше, чем...
– Передайте Биллу запись той потасовки, – сказал Пит. – Это действительно даст представление о...
– Да, – закончил мысль Раш, – об остроте стоящих на повестке дня вопросов, о накаленной атмосфере кампании. Это именно то, что необходимо для освещения первого шага губернатора.
– И именно то, о чем я хотел бы поговорить с тобой, вмешался Джон.
– Что?
– Этот материал, Раш. Я... я просто не уверен насчет него. Раш – на вид практически мальчишка с вечно свисающей на лоб светлой прядью – обладал колоссальными способностями режиссера. Он мог сделать живую, захватывающую программу, мог состряпать сенсацию из ничего, мог изобретательно бросать вызов общественному мнению, преступая границы дозволенного. Но не мог одного: понимать, а тем более терпеть жалкие опасения и нерешительность местного «таланта».
– А какие, собственно, проблемы? – Раш говорил вежливо, но без всякого интереса.
Джон замялся, пытаясь сформулировать ответ.
– Ну... это слишком грубо... в общем, мне кажется, это безвкусно.
– А мне кажется, эпизод имел место, – резко ответил Раш. – Эпизод имел место, и мы при этом присутствовали и таким образом получили интересный репортаж. Попробуй назови мне любую другую телестудию на этом рынке, к которой такой блестящий материал сам приплыл бы в руки.
«Ладно, – подумал Джон, – Я столь же невозмутим, как эти парни».
– Да, эта потасовка действительно блестящий материал. Но тот сумасшедший фанатик на заднем
