– Проходите.
Дин оглянулась через плечо на Лесли.
– Пойдемте, Лесли!
– Э-э, нет, посторонним нельзя! – сказала женщина.
– Это моя подруга, – запротестовала Дин. – Старая добрая подруга.
– Она репортер! Не пытайтесь одурачить меня!
К этому времени Лесли уже подошла и стала рядом с Дин.
– У меня сложилось такое впечатление, что вы привыкли к регулярным визитам репортеров. И, кроме того, разве мы причиняли вам какие-нибудь неприятности раньше?
Женщина смерила изучающим взглядом их обеих.
– Что вам здесь, собственно, надо?
– Я уже сказала вам, – ответила Дин. – У меня с собой запрос на медицинскую карту, и я хочу вручить его. – Она посмотрела на Лесли. – И я взяла с собой подругу – в конце концов, я имею на это право, разве нет?
Слово «право», похоже, сработало. Женщина поколебалась, потом широко распахнула дверь.
– Ладно, можете войти, но камера останется снаружи.
Лесли и Дин поднялись по ступенькам. Потом женщина преградила им путь.
– Надеюсь, на вас нет никаких «жучков»? Лесли лишь рассмеялась:
– Вы слишком много смотрите телевизор.
Просторная, уставленная креслами приемная была рассчитана, по крайней мере, на двенадцать, если не больше, пациенток. В настоящее время в приемной находилась только женщина, привезшая сюда свою подругу. Она украдкой бросила на них взгляд, а потом снова уставилась в какую-то невидимую точку в пространстве. В приемной там и сям стояли пальмы в кадках, а на стенах висели плакаты с очаровательными пейзажами, пушистыми зверюшками, произносящими остроумные изречения, и счастливыми, независимыми людьми, которые приняли правильное решение, планируя свои семьи.
Женщина – на пришпиленной к груди карточке значилось имя «Лорел» пересекла помещение и зашла за белую стойку с пластиковым верхом, где молодая девушка-регистратор занималась какими-то медкартами, не принимая участия в разговоре.
– Итак, – холодно осведомилась Лорел, – чем могу служить?
Лесли стояла рядом, слушая и наблюдая, пока Дин медленно открывала конверт и церемонно разворачивала письмо.
– Здесь у меня запрос на медицинскую карту моей дочери Энни Брювер, известной также...
– Просто Энни Брювер, – вставила Лесли, бросив предостерегающий взгляд на Дин.
Лорел улыбнулась ничего не значащей профессиональной улыбкой.
– Очень жаль. Это конфиденциальный документ. Мы не имеем права выдать его.
– Мы можем поговорить с заведующим клиникой? – спросила Лесли.
– Я могу записать вас на прием.
Дин развернула письмо таким образом, чтобы Лорел могла увидеть название юридической фирмы Харта, Маклаулина, Питерса и Сэнборна в верхней части листа.
– Лорел, вы имеете дело не с кружком кройки и шитья скорбящих матерей. Речь идет о законном требовании. Мы хотим видеть заведующего клиникой.
Лорел заметно смешалась.
– Я должна поговорить с ней. Присядьте и подождите, пожалуйста.
– Спасибо.
Лорел вышла из приемной через большую белую дверь, которая захлопнулась за ней с глухим металлическим стуком.
Дин и Лесли сели в кресла рядом со стойкой, не произнося ни слова и не слыша ни слова от молодой женщины, которая сидела у противоположной стены с подчеркнуто отчужденным видом. Интуитивно они поняли неписаное правило, действующее здесь: вы не знаете меня, я не знаю вас, и, надеюсь, мы больше никогда не встретимся.
– Они не найдут никаких документов на подлинное имя Энни, – прошептала Дин.
– Я знаю, – прошептала Лесли в ответ. – Я просто не хочу раскрывать наши карты, пока мы не встретимся с директором лично.
Входная дверь открылась, и в приемную ворвалась струя прохладного воздуха. Лесли и Дин украдкой взглянули в сторону двери и увидели трех юных девушек. Две явно колебались, робели и смотрели то в пол, то на стены – куда угодно, только не на людей в приемной. Третья держалась более уверенно. Когда две ее подруги бессильно упали в кресла, она осталась стоять, высматривая знакомое лицо. Когда одна из девушек начала всхлипывать, она наклонилась, и начала шепотом утешать ее:
– Все в порядке... Все будет хорошо.
Через ту же белую дверь в приемный покой бесшумной, но стремительной походкой вернулась Лорел. Она приблизилась к Лесли и Дин настолько, чтобы они расслышали не громкое: «Она сейчас выйдет к вам», а потом направилась прямо к трем только что вошедшим девушкам. Они коротко переговорили приглушенными голосами, а потом Лорел принесла двум робеющим девушкам какие-то формы, которые им следовало заполнить. Одна девушка взяла на себя труд прочитать бумагу. Другая подписала ее не глядя.
Лесли и Дин старались наблюдать незаметно, но обе думали об одном и том же: «Формы. Документы. Записи. Улики».
Большая белая дверь снова открылась, и в приемный покой вошла женщина с яркой, бросающейся в глаза внешностью. Была ли она красива? Да, но красотой извращенного рода; ее иссиня-черные волосы со странно сверкающими в них серебряными нитями падали волнами на белоснежную блузку.
Тушь для ресниц и густые тени на веках делали ее темные глаза совершенно черными, а длинные, покрытые лаком ногти загибались, словно когти.
– Да, – произнесла женщина. – Чем могу помочь вам?
«Приходи ко мне на ужин, мухе говорил паук», – подумала Лесли.
Лесли поднялась, чтобы поприветствовать женщину, но поднялась одна. Она посмотрела на Дин, которая осталась сидеть в кресле.
Мужество покинуло Дин. Она дрожала всем телом.
– Здравствуйте, – сказала Лесли. – Меня зовут Лесли Олбрайт, а это моя подруга... – она дотронулась до руки Дин, побуждая ее встать. – Дин Брювер.
Дин с трудом встала, сделала пару шагов и остановилась перед женщиной рядом с Лесли.
– Я Элина Спурр, директор Женского медицинского центра. Чем могу быть полезна вам?
Все еще трясущимися руками Дин попыталась вынуть из конверта письмо.
– Я Дин Брювер и пришла сюда, чтобы получить медицинскую карту своей дочери. Полагаю, она делала здесь аборт в прошлом мае...
Мисс Спурр посмотрела на Дин с нескрываемым презрением.
– Брювер... – повторила она, припоминая имя. – Миссис Брювер, я уже говорила вашему мужу, что мы не имеем никакого отношения к смерти вашей дочери. Я вам сочувствую, номы никоим образом не замешаны в этом деле. Я просто не представляю, как мне донести это до вашего сознания.
– Вы можете выдать нам историю болезни. Мисс Спурр улыбнулась все той же профессиональной улыбкой.
– Очень жаль, но эта информация строго конфиденциальна и охраняется законом. Мы не имеем права выдавать ее.
Дин заколебалась. Лесли уже собиралась заговорить вместо нее, но тут Дин собралась с духом и настойчиво продолжила:
– Вам нужно взглянуть на письмо. – Она протянула письмо мисс Спурр. Видите ли, поскольку моя дочь умерла... – Голос ее сорвался от волнения. Она помолчала и продолжила постепенно крепнущим голосом: – ...я назначена управляющей ее имуществом. А значит... – Дин перевела дыхание и твердо закончила: – ...вы сейчас разговариваете не с матерью
Энни Брювер. Вы разговариваете с самой Энни Брювер. И Энни Брювер желает получить свою
