другой стороной, тогда-то дверь, с тяжелым потрескиванием заскрипела и, впервые за несколько десятков лет отворилась. В появившемся проходе стоял мрак, держась за руку с лучшим другом — тишиной. Запах был точно такой же прелый, как и в комнате, но только чуть разреженнее.
Взвалив на плечо Анатолия, старик заковылял к выходу, опираясь за стену. Выглянув наружу, Кириллу Павловичу неожиданно стало боязно и он еще раз пожалел, что его ружье осталось где-то в искореженном лифте. Рядом с выходом стояла керосиновая лампа. Керосина в ней уже давно не было, зато канистра с горючей жидкостью и спичками имелась. Быстро выполнив процедуру зажигания лампы, старик обратил внимание, что со светом в руках все вокруг казалось более уютным и доброжелательным.
— Нам налево. — Заявил Толя.
— Откуда вы все это знаете? — Не выдержав уточнил старик. Уж больно подозрительны были знания простого техника о Сталинских катакомбах.
— Да я вообще многое знаю… Я ведь видел чертежи, чуть ли не всей Гидры.… Вот такой вот я любопытный. — Расплылся в улыбке Анатолий.
— И вы прямо-таки изучили и все запомнили? Каждый поворот что ли? — Продолжал допрос старик.
— Да нет конечно, просто именно этот участок считается утерянным. О нем только в документах вскользь упоминалась, но «толстопузы» так и не нашли его в этих лабиринтах. Вот я и на всякий запомнил эту схему в голове.
Пара выдвинулась в узенький коридор и пошла по указаниям Анатолия. Мимо мелькали двери, как закрытые, так и выбитые, что очень напрягало старика.
— Ну хорошо, предположим, что всю схему вы запомнили, а тогда откуда вы знали, что у охраны есть эта карточка? — Говорить становилось тяжело, т. к. Кирилл Павлович начал уставать под тяжестью спутника.
— Да мы давно об этом знали и все никак не могли спереть ключ, уж больно тщательно его охраняли. Одного нашего за это даже расстреляли… эх Вовка…
— А зачем вам нужен был этот ключ? — Добивал вопросами старик.
— Ну как, тут же вон сколько всего! — Толя повел рукой, но вновь скривился от боли. Каждое его движение отдавало в ногу. — Техника! Оборудование! Медикаменты! Жилье в конце концов!
— Ну а почему же тогда охрана им давно не воспользовалась?
— Да я же говорю, я смотрел на схеме, которая была только у нас — у Березовцев. А «толстопузым» мы ее показывать не хотели… Вскрыли бы еще один уровень, и тогда совсем про нас с жиру забыли бы! Хрен им, а не планы! — Разбушевался Анатолий, и последняя фраза разошлась по коридорам и помещениям эхом. Старик, удостоверившись, что его собеседник говорит правду, тяжело вздохнул и продолжил шагать молча. Вскоре, кажущийся бесконечным, коридор, с его такими же бесконечными дверьми, наконец-то закончился и старик с Толей уперлись в громадную дверь с табличкой «пром. зона». Ключ-карта не подошла и техник посоветовал идти в обход. Отворив соседнюю, деревянную дверь, с плакатам, призывавшим к труду, пара вошла в средненькую по размерам подземелья комнату. Повсюду стояли и валялись шкафчики, с небольшими полочками и номерками внутри. Внутри висели темно-желтые комбинезоны и рабочие каски для головы.
— Что это? — Озадаченно пробубнил старик, который большую часть своей жизни прожил в лесу и не видел ничего подобного, ну или по крайне мере не помнил.
— Раздевалка рабочих… — Оглядываясь заявил Толя. — Так, значит, айййй…. — Завопил Анатолий от боли в ноге. — значит там должна быть котельная.
— Котельная?
— При Сталине не было ядерных реакторов, они чуть позже появились, а до этого использовали котельную. Она почти не просуществовала, т. к. сразу же было решено, что создать альтернативный источник энергии гораздо экономнее и проще… — Нога вновь дала о себе знать.
Пройдя через раздевалку, перешагивая и огибая шкафчики, Кирилл Павлович с Анатолией предстали перед дверьми, с большим засовом.
— Из котельной мы сможем попасть на первый уровень, а там уж что-нибудь придумаем…
Толя не успел договорить, как старик понял засов и из открывшейся двери, на них уставилось несколько дул автоматов.
— Hande hoch! — Воскликнул кто-то.
— Nicht schie?en, wir sind ihre… — Неожиданно для старика ответил Анатолий.
Глава 11. Пока смерть не разлучит нас…
Неяркий огонек костра виднелся в глубине темного туннеля. Аркадий не спешно плелся, чтобы как можно ближе подобраться к часовым. В свете костра были различимы три фигуры, одна из которых играла на гитаре. Мелодия казалось знакомой, будто из прежней жизни, которых у Аркадия было уже две. Одна до Войны, а другая до предательства друга… Сейчас начиналась новая — уже третья.
Часовой закончил играть на гитаре и отставил ее в сторону, что-то говоря второму дозорному. Вскоре в беседе принял участие третий часовой, и страсти закипели не на шутку. Спор, обсуждение, демагогия или доказательство чего либо, Аркадий так и не сумел разобрать и воспользовавшись моментом вынырнул из темноты, приставив нож к горлу дозорного, стоявшем к нему ближе всего. Двое остальных наставили на заложника и его «похитителя» дула автоматов и одновременно передернули затворы. Простояв, таким образом, меньше минуты, один из часовых заулыбался, а после залился смехом и опустил автомат. Все остальные не могли понять, что происходит. Второй часовой, держащий на прицеле нападавшего, толкнул своего заливающегося от смеха товарищем локтем, не сводя взгляда с Аркадия.
— Сень, ты че?… — Ели слышно произнес растерянный дозорный.
— Да это ж… эгггг-хаа — не прекращая ржать лошадиным смехом, попытался ответить Сеня. — Да это же Аркаша!
— Аркаша? — Переспросил и напрягся второй. — Аркашка! — Заорал часовой, повнимательнее всмотревшись в лицо нападавшего. — Живой! — Но автомат не опустил.
Тут Аркадий больно получил по печени локтем своего заложника и удар, с разворота, кулаком по лицо. Нож выскользнул из руки, воткнувшись в землю, а его владелец, пошатнувшись, упал на спину.
— Это за нож у горла. — Прохрипел бывший заложник, усердно потирая кулак.
Аркадий приподнялся и сплюнул кровь. Уставившись очумелыми глазами, горе-налетчик повнимательнее изучил всех троих и узнал в них бывших своих сослуживцев. Тот, что заржал — Сеня — коренастый мужик в возрасте, раньше дежурил в северных туннелях и вмести с уцелевшими оборонял Гагаринскую, после чего был ранен и вместе со всеми раненными, доставлен на Сибирскую. В числе раненных в тот день оказались двое других часовых — Саня, в своих кругах известный как Сухой, и Шивников, тот самый гитарист с похрипывающим голосом. Никто точно не знал его имя, да и он сам не говорил, и поэтому все звали его исключительно по фамилии.
Все трое глядели на Аркадия, как на призрака, но лица их все равно расползлись в улыбке и, протянув ему руки, подняли и крепко обняли, по мужски. Первое время Аркадий был несколько растерян, но после пришел в себя от мощного удара и не мог нарадоваться встречи с людьми, которых он думал, уже потерял.
Усадив товарища рядом с костром и протянув ему банку с тушенкой и ложку, потребовали объяснений его налета на блокпост. Жуя консервы, Аркадий поведал сослуживцам всю правду… И про Захарова, и про Бориса, и его предательство, про чудесное спасения, про маленького мутанта Сяву, который спас его от неминуемой гибели и приютил у себя в бункере, про ходы, обвивающие все Метро (по которым он вышел в этот туннель), а не только станцию Маршала Покрышкина, как им говорили…
Договорив и доев консервы, Аркадий стал изучать реакцию товарищей, чьи лица превратились в полигон эмоций, переполнявшие их душу. Сеня жутко напрягся, разглаживая брови одной рукой и при этом вздыхая и охая. Сухой вначале порозовел, затем побледнел, а после выпрямился и уставился в догорающий костер, не сводя с углей задумчивый взгляд. А Шивников просто начал пощелкивать костяшками,
