надевала очки, поправляла прическу, потрошила сумку, снимала обувь и говорила. За одну минуты она успела сказать, что зовут ее Майя Петровна, что она всю жизнь проработала главным мастером причесок, несколько раз была победителем конкурса парикмахерского искусства, что сейчас все в мире несправедливо, что ее теснят молодые и что ей через год – на пенсию. Потом Майя Петровна расчесала Нинины волосы сначала в одну сторону, потом – в другую, накрутила их на плойку, взбила, опять расчесала. Сбрызнула лаком, смазала гелем и подвела итог:
– Вот, что значит опыт. Как-никак всю жизнь на руководящих постах отработала. Скажу честно, мне руководить нравится. Бывало, скажешь практикантке, вымой раковину – и моет. А куда деваться? Не вымоет, характеристику такую напишу, что никуда не устроится. Потом другая подходит. Я ей тоже – вымой раковину. Она – тык-мык, мол, только что мыли. А я ей: ну и что? И моет. А куда деваться? От меня деваться некуда. С вас 500 рублей. Ну, какая красавица! Просто глаз не отвести. Самая яркая красота – естественная. Если что надо, так вы меня вызывайте. Другие хуже делают.
Нина посмотрела в зеркало. На голове было то же самое, что и до прихода Майи Петровны. Но она не расстроилась. «Самая яркая красота – естественная», – вспомнила она и улыбнулась своей естественной красоте.
Нина взяла конверт, прижала его к груди, выпрямилась и подняла голову к звездам. Потом почувствовала, как ее комната стала маленькой, а она – великой. Она вынесла себя на улицу, посадила в такси и подвела к двери Главного. Стучаться не стала и, высоко подняв голову, вошла без приглашения. В поле ее зрения попал навесной потолок и лампочки. Говорить наверху было не с кем. Нина медленно опустила голову. Взгляд скользнул по серым стенам, остановился на кумачовой ленте с надписью: «Кто не с нами, тот против нас!» и уткнулся в широкий проем окна. Там на уровне подоконника виднелась наполовину лысая голова строгого человека.
– Ну, что замерла? – откинулся он на спинку. – Чего на звезды-то пялишься? Держись ближе к земле. Падать не больно. Ладно, проходи. Шучу я. – И уже серьезно продолжил: – В письме все ясно. Мы в вашем городе всерьез и надолго. Откуда – не важно. Нас интересуют только деньги. Здесь есть возможность их заработать. И мы знаем – как. Но есть некоторые обстоятельства, препятствующие этому. У вас развелось слишком много умных. Они мешают нам формировать нужное общественное мнение. Поэтому мы решили изолировать их от общества. Просто переселить в другое место мы не можем. Это обойдется слишком дорого. Поэтому мы придумали проект строительства дома для престарелых. Запустили утку, что строительная бригада будет набираться на конкурсной основе из самых классных специалистов. Сработало. У нас уже 300 заявлений. Но руководить ими должен наш человек. Мы долго думали и выбрали вас. Вы не отягощены знаниями, а значит, не будете долго думать. Думать тут не над чем. Фундамент уже готов. Осталось возвести 9 этажей. Помните, план работы – один этаж в месяц. И никакой самодеятельности. Умных без контроля оставлять нельзя. Они из дома престарелых могут космодром построить. Когда дом будет закончен, каждый строитель получит там квартиру, и будет жить по нашим правилам. Самое главное, чтобы об этом никто из них не узнал. Иначе бунта не избежать. А нам лишние заботы ни к чему.
– Но ведь я не умею строить, – несмело возразила Нина.
– Тут уметь ничего и не надо. Они сами все умеют.
– А сколько я буду за это получать?
– Учитывая важность проекта, много. По 2 тысячи долларов в месяц. Устраивает?
– Здорово! Ни за что – 2 тысячи долларов. А когда будет первая зарплата?
– Аванс – сейчас. – Строгий человек расстегнул стоящий рядом с ним чемодан, вынул оттуда 500 долларов и протянул Нине. – Завтра – общее собрание. Придешь на стройку в девять утра. Машину я за тобой пошлю. Все. По рукам?
Нина протянула руку, и строгий человек сильно по ней шлепнул.
Нина шла по улице и шуршала листьями. Она была прямая и гордая. Чтобы не сгибаться, она не стала вызывать такси и посадила себя в трамвай. В общественном транспорте она не ездила и не знала, что надо платить за проезд. Когда к ней подошла кондуктор, Нина протянула ей 100-долларовую купюру.
– Ты что, издеваешься? Ездят тут всякие. Ишь, мелочи у нее, видите ли, нет. – И вытолкнула Нину на следующей остановке.
Нина обиделась:
– Вот начну руководить, так все трамваи отменю.
Дома она позвонила Юрию Николаевичу и рассказала про письмо и встречу со строгим человеком.
– Какая ты у меня молодец, – ворковал Юрий Николаевич. – Теперь я за тебя спокоен. Можно и умирать.
– Ну и умирай, – сказала Нина и повесила трубку.
Юрий Николаевич ей больше не звонил. Наверное, умер.
Утром Нина поехала на стройку на служебной машине. Машина была красивая и большая, и Нине понравилась. В тот день ей нравились все. Даже строгий человек. Потому что он держал ее за руку, когда объявил о начале собрания.
– А что говорить-то? – спросила у него Нина.
– Ничего. Слушай, что говорят умные и кивай головой.
Нина так и сделала. Она слушала всех и кивала головой. Первый, кому она кивнула, был начальник стройки. Он говорил непонятные слова, рассказывал про какой-то цемент одной марки, потом про цемент второй марки. Нина поняла, что один дешевле, а другой – лучше. Начальник настаивал на том, чтобы завезти тот, который лучше. Нина сказала, что подумает и почувствовала, как строго на нее посмотрел строгий человек. Поэтому она не стала думать и распорядилась, чтобы привезли тот, что дешевле. Начальник отвернулся, что-то сказал, и все захохотали. Нина сразу же его невзлюбила.
Потом выступал главный художник. Он говорил, что закончились холсты и приходится делать росписи прямо на стенах. Началась дискуссия. Одни говорили, что на стенах – лучше, другие, что на стенах росписи могу надоесть. Хорошо, если бы их можно было снимать со стен, как ковры. Нина сказала: «Думайте сами» и сразу же устала.
Она захотела спать, но тут пришел главный маляр. Он спросил, в какой цвет красить цоколь. А Нина спросила у него, что такое цоколь. Маляр улыбнулся и повел ее на улицу показать, что такое цоколь. Нина сказала, что его надо покрасить в цвет ее блузки – фиолетовый. Маляр опять улыбнулся и пошел разводить краску.
Потом пришла бухгалтер и попросила подписать документы. Нина спросила – про что? – и пожалела, что спросила. Потому что бухгалтер начала рассказывать ей про налоги, доходы и расходы и показывать таблички. Нина запуталась и рассердилась на бухгалтера. Зачем та пудрит ей мозги, если сама бухгалтер. За что тогда ей платят зарплату. Бухгалтер замолчала и ушла.
Нина пошла посмотреть, как идет строительство и удивилась. Все работали. Она подошла к штукатурам, посмотрела, какого цвета раствор, и сказала: «Молодцы!» Потом прошлась по свежему паркету и отругала плотников за то, что он скрипел. В подвал, где работали сантехники, она не пошла. Потому что устала. Уехала она в 4 часа и сразу же легла спать. Нужно было восстановить утраченные силы. Утрачено было много. Восстанавливать пришлось три часа.
За окном было темно, а в желудке пусто. Нина встала, открыла дверцу холодильника. Там лежало несколько баночек с деликатесами, которые напоминали Юрия Николаевича. Нина поморщилась и решила о нем не думать. Для этого надо было хорошо поесть. Она опять надела фиолетовую блузку, зеленую юбку и пошла в ресторан.
В ресторане было темно, как в спальне. И всего один посетитель. Это был бородатый мужчина лет тридцати пяти. В полумраке он выглядел красивым и загадочным. Издалека казался умным. Нина села за соседний с незнакомцем столик и достала сигарету. Бородатый бросился к Нине с зажигалкой. Она оглядела его и царственным жестом пригласила присесть.
– Может быть, лучше пройдем к моему столику, – предложил бородатый.
– Вы настоящий мужчина, – восхищенно произнесла Нина и пересела.
Перед незнакомцем стояла тарелка с гречневой кашей и салат из свеклы. Нина брезгливо отвернулась.
– Понимаете, я сегодня просто на диете, поэтому денег с собой не взял. Но на то, чтобы вас угостить, хватит. Давайте познакомимся. Меня зовут Эдуард. А вас?
