Турчанино-Турчаковский, прожив года два за границей, вернулся в Россию. К Бархатову. И сейчас он работает в учреждении, ведающем приглашением иностранных специалистов. Приезжал в Мильву с комиссией. Обследовали завод, как говорил Африкан Тимофеевич Краснобаев, «на предмет реконструкции». Турчаковский необыкновенно распекал старые заводские распорядки. Кто скажет, от души ли говорил это раскаявшийся эмигрант?
Мать Маврикия Толлина Любовь Матвеевна снова вышла замуж. И сын одобряет ее. Она это сделала, отрезая всякие возможности встречи с Герасимом Петровичем, так жестоко бросившим ее и дочь, женившись теперь на другой. На владелице универсального магазина в Филадельфии.
Мужем Любови Матвеевны стал бывший учитель рисования Грачев Аркадий Викентьевич. Он старше Любови Матвеевны на семь лет. Получилась дружная пара. Ириша любит отчима, и он в ней души не чает. Теперь Аркадий Викентьевич, не бросая преподавать рисование, заявил о себе как о художнике. Наконец-то Любовь Матвеевна нашла свой надежный берег. Она не старается молодиться, потому что в ее годы старость еще щадит.
У нее счастливая осень. Приехал в Мильву сын.
Маврикий побывал в Омутихе. У Тиши Непрелова. Как-никак, а в детские годы провели вместе много дней.
Тиша закончил сельскохозяйственный техникум, работает на опытном поле, которым стала теперь бывшая ферма братьев Непреловых.
Не мог Маврикий не побывать в Дымовке у далекой и ставшей такой близкой родни. Нужно быть благодарным за все и всегда, неустанно повторяла тетя Катя. Если люди не будут благодарны другим, они задохнутся в собственной неблагодарности.
Дальняя дорога в Дымювку оказалась не столь дальней. Три друга МИС могли позволить себе роскошь, выпросить на Завозненском конном заводе разрешение и взять на неделю трех коней за положенную плату. Дали. Кавалеристы все трое. Нечего бояться, что загонят лошадей или забудут покормить.
Вся деревня сбежалась к кукуевской избе поглядеть, каким стал кудрявый паренек, которого знали совсем юнцом. А теперь он… «Ах, ты, ох»… И товарищи его тоже… «Фу-ты-ну-ты сани гнуты…»
Не жалел Маврик денег, которые ссудил ему Иван Макарович, напомнив о стариках Кукуевых, спасших Маврикия на краю гибели за Камой.
Нельзя было не съездить и на Дальний ток. Летом это три часа езды верхом.
Милая избушечка. Очаровательные ловушечки, сеточки, западеночки.
— Счастливый ты. Мавр! — вдруг сказал Ильюша.
— Это почему?
— Потому что потому, оканчивается на «у», — ответил школьной прибауткой Иль, а потом сказал: — Очень много людей любят тебя. Наверно, ты будешь таким, кого избирают абсолютным большинством. Я подымаю за это руку…
А Дунечка Кукуева вышла замуж. Кажется, очень счастлива. И, кажется, боится при муже смотреть на Маврика. Глаза у нее не умеют лгать и скрывать…
Каждый раз, приезжая к матери в Мильву, Маврикий бывал в семье Сонечки Краснобаевой, где подрастала ее двоюродная сестра Стася. Стася, оставшись сиротой, была взята в семью Краснобаевых. Похожая на Сонечку, она походила и на Леру Тихомирову. А может быть, она старалась походить на свою любимую учительницу, не догадываясь, что эта двойная схожесть вызывает очень сложные переживания Маврикия Толлина. Разумеется, Стасе и в голову не приходило, что это все скажется потом. Да и Маврикий пока не допускал, что Стася впоследствии стане! Анастасией Толлиной.
И когда это произойдет, то все, и в первую очередь Маврикий и Анастасия, скажут, что иначе и не могло быть, а теперь им даже неудобно появляться вместе. Студент Толлин и школьница — Стася — никак не пара.
С каждым приездом в Мильву родных и знакомых становилось меньше. Одни уехали учиться, другие, заведя свою семью, тоже отправились искать счастья на новых местах. Рабочей Мильве, богатой золотыми руками, приходилось отдавать своих мастеров новым заводам.
Не стало и тех, кто ушел на Мертвую гору. Там на главной аллее обращает на себя внимание белый камень. На камне барельеф Всеволода Владимировича Тихомирова. Чуть подальше — чугунная плита. Под такими литыми плитами-надгробьями хоронили коренных мильвенских рабочих. Под такой плитой похоронен добрейший человек Терентий Николаевич Лосев. А напротив, через дорогу, покоятся супруги Матушкины, трогательно скончавшиеся в один день.
Воспоминания чередуются с мечтами о предстоящем. Оно кажется Маврикию не легким, но счастливым, не безоблачным, но не бездорожным. Теперь-то уж никогда, ни при каких обстоятельствах никто его не собьет с пути. Для молодого большевика Толлина ясно главное направление восхождения партии, государства, страны. Коммунист ленинского призыва понимал, что предстоит реконструкция не только народного хозяйства, но и внутреннего мира людей.
Пусть этот переход займет не два и не три десятилетия. Пусть на него не хватит жизни Маврикия Толлина. Пусть кто-то, устав или разочаровавшись, отстанет, или отойдет в сторону, или уйдет в себя. Пусть! От этого не изменятся законы развития общества, законы смены общественных укладов.
Историю, как и землю, не повернешь вспять…
