— Идемте, все в порядке.
Портерфилд заметил, что она больше не держит его билета. Значит, отдала его кому-то в толпе. Он проследовал за ней через вестибюль, сопротивляясь искушению обернуться, чтобы увидеть, кто полетит вместо него.
— Я заметила, что вы не носите пуленепробиваемый жилет, — светски прощебетала девушка.
— А что, надо? — В его куртке были защиты панели «Дюпон Кевлар», способные остановить любую пулю меньше сорок пятого калибра.
Девушка пожала плечами:
— Дело ваше, но я думала, что вы и вам подобные всегда так одеваются при исполнении служебных обязанностей.
— И вы тоже так одеты?
— О нет, я слишком мелкая сошка. Ну, так что, вы ведь не камикадзе? Не испытываете страстного желания умирать за правое дело?
— Предпочитаю этого не делать. Так что же?
— Мы предположили, что вы успели кое-что предпринять по поводу случившегося.
— О нет, если деньги — это все, чего вы хотите, я полагаю, нам особенно не о чем беспокоиться. Я не расставлял вам ловушек. Я не предполагал, что придется лететь. Если бы и предполагал, то не знал куда. Честно говоря, Лос-Анджелес пришел бы мне в голову в последнюю очередь.
Через большие стеклянные окна девушка проследила, как самолет отрывается от взлетной полосы, и потушила сигарету в пепельнице.
— Надеюсь, что вы говорите правду, но через минуту мы это узнаем точно.
Они вместе подошли к эскалатору и встали на движущиеся ступеньки. Вскоре их разъединила какая-то семья, одетая в гавайские рубашки, но девушка не беспокоилась. Портерфилд понял, что они пройдут через ряд детекторов металла. Здесь его подстерегает опасность: вооруженные люди могут спокойно проникнуть в эту часть аэропорта от парковочной стоянки. Он тихо попросил:
— Сделайте мне любезность — закажите обратный билет.
Она порылась в кошельке:
— Вот.
Это оказался билет в Вашингтон.
— Он вылетает через сорок пять минут, я что, полечу на нем?
— Будучи вашим агентом из бюро путешествий, я вам отвечу: надеюсь, да. Если, конечно, вы не сподобились сообщить кому-либо о своем маршруте.
— Интересно, как бы я мог это сделать?
— В самолете есть радио, а у вас наверняка имеется разрешение везде и всегда пользоваться радио.
— Увы, мои, как вы выразились, электронные подштанники работают только на земле.
Пара в гавайских рубашках перед ними зашепталась. Мужчина покачал головой, но женщина громко произнесла:
— Нет, я слышала, он сказал «электронные подштанники».
Наконец, миновали все эскалаторы, прошли через главный вестибюль и вышли на тротуар. В здание аэропорта входили и выходили сотни людей, подъезжали и отъезжали такси и пухлые маршрутные автобусы.
— Что дальше? — поинтересовался Портерфилд. — Меня повезут в хижину в пустыне и продержат тридцать минут заложником?
— Увы, не получится. В хижине для заложников ремонт, и краска еще липкая. В следующий раз примем вас более гостеприимно. А сейчас придется просто подождать.
— Благодарю, меня это устраивает. Чем мы скрасим минуты ожидания? — Портерфилд посторонился, чтобы дать водителю такси возможность подъехать к обочине.
— Ничем, — ответствовала девушка, подводя его к скамейке у стены. — Отдохните, расслабьтесь, но учтите, что симпатичные ребята в машинах держат вас под прицелом. Такие же ребята засели в аэропорту и следят за каждым вашим движением. Так что вы не одиноки. Я ухожу, но скоро вернусь.
Она спустилась вниз по тротуару и исчезла в здании аэропорта. Портерфилд обвел глазами пятиэтажный скат и тысячи автомобилей на стоянке. Ничего определенного увидеть было нельзя — во многих машинах виднелись силуэты, люди возились с багажом или просто слонялись без дела, не изобретя другого способа убить время перед полетом. Скорее всего она не солгала, и кто-то действительно готов снести ему голову в том случае, если дело пойдет не так.
А неплохой план, подумалось Портерфилду. Даже если бы он позвонил, перехитрив девушку, никакого способа вернуть деньги не было. Допустим, он сообщает оперативникам в Сан-Диего, что пассажир, прибывающий рейсом в семь тридцать, должен взять два коричневых чемодана. В течение сорокапятиминутного полета они бы организовали оперативную команду, чтобы обнаружить, что пятьдесят или шестьдесят пассажиров рейса имеют при себе по два коричневых чемодана. Едва ли нашелся бы способ арестовать их всех или проверить содержимое чемоданов.
Так или иначе, сейчас Портерфилд сидел под ружейными дулами. Ну что ж, это не так плохо. Семь тридцать уже есть, очевидно, багаж уже прибыл в аэропорт Сан-Диего. Он ждал. Вот на тротуаре снова возникла длинноволосая девушка, она шла к нему, одновременно роясь в сумочке. Портерфилд напрягся, но девушка извлекла сигарету и зажигалку, останавливаясь перед скамьей:
— Разомните ноги, папочка. Впереди долгий перелет.
— С удовольствием. — Портерфилд поднялся. — Моя жена обрадуется. Я дал ей слово вернуться через пару дней.
— Такие, как вы, имеют жен? — поразилась девушка.
— Конечно, жен и детей. Мои дети уже выросли и обзавелись семьями. У нас даже была собака, но она умерла несколько лет назад.
Они прошли между детекторами металла и поднялись по эскалатору к зоне вылета. Девушка остановила его жестом:
— Подождите. Вот ключ от камеры хранения. Там лежит некая пачка бумаг. У вас в запасе пара минут. Можете не волноваться насчет портфеля или бумаг — отпечатков пальцев вы там не найдете.
Он в упор посмотрел на девушку:
— В этом нет необходимости. У нас есть копии.
— Но мы хотим, чтобы вы знали и что если вы их получите…
— Что знали?
— Что все кончено, и с этой минуты мы выходим из игры. Теперь нет причины охотиться на нас.
Портерфилд протянул ей ключ обратно:
— Доставьте мне удовольствие — возьмите это назад и сожгите бумаги вместе со всеми копиями. И забудьте, что видели их.
Он развернулся и пошел к своему входу.
Глава 36
Голдшмидт устроился в массивном кожаном кресле перед столом Портерфилда. Высоко над ним над дверным проемом с портрета недобро озирал комнату отец Теофилуса Сейелла.
— Мы разрешим эту проблему, если посвятим ей достаточно времени и энергии, — говорил Голдшмидт.
Откинувшись к спинке стула, Портерфилд изучал физиономию Сейелла-старшего, напоминавшую страшилище детских ночных фантазий, вдруг возникшее из приоткрытой дверцы гардероба.
— Проблема существует только в нашем воображении. Все, кто мог оказаться под подозрением, заменены. Большинство людей, ответственных за бумаги, мертвы.
— Но необходимо целиком застраховаться…
