— Ах, но там у тебя был я. А у меня была цель сделать твою жизнь лучше. И я каждый день видел позитивные сдвиги. Что еще нужно для счастья? Работа, приносящая удовлетворение. Там я имел именно такую работу. — Аттила вздохнул и устремил грустный взгляд в сторону бесчувственного перекрытия, так будто смотрел через воображаемый иллюминатор в бездонные глубины космоса. — А теперь я просто мальчик на побегушках.
— Не говори ерунды. Ты прекрасно знаешь, как ты мне нужен. Ты — мой тренер, мой... хороший знакомый, мой секретарь, мой постоянный собеседник, мой...
— Твой робот-раб.
— Нет... это абсурд. Опять же... ты мой... мой...
Девушка хотела сказать “лучший друг” или вообще что-нибудь приятное, подбадривающее, но слова застряли в горле как рыбная кость.
Быть может, именно неумение говорить мягко и ласково сблизило ее в свое время с яутами. У них была установка на безэмоциональность. Честь и Доблесть для них — единственные понятия, достойные уважения. Охотники боролись с жалостью и сочувствием как с великим злом, считая проявление этих чувств слабостью. Доблестную смерть они славили так же, как и доблестную победу. Такой взгляд на жизнь был близок сердцу Мачико. Но теперь она пыталась пробудить в себе человеческие качества, которые столько лет подавляла.
— ...Ты — моя лучшая половина... — с трудом выдавила девушка.
— О дорогая! Не стоило так напрягаться. — Тем не менее Аттила улыбнулся, счастливый уже теми крохами искреннего одобрения, которые ему так редко перепадали. — Однако я не устану повторять, что это плохая затея. И ты еще о ней пожалеешь. Что касается меня, то я уже жалею, но мне, к несчастью, выбирать не приходится.
— Вот первая здравая мысль за последние полчаса. — Мачико подавила улыбку. — И не забывай об этом... Неужели тебе больше нравилась моя “очаровательная” работа на шахтерской планете? Да и как бы ты жил там сейчас без меня?
— Да, пожалуй, — промолвил Аттила после короткого молчания.
— Мы сделаем эту работу, заработаем денег и сможем начать собственное дело... Осуществить нашу мечту, Тил...
— Ты имеешь в виду твою мечту, — буркнул андроид.
— Эй! Ведь идея твоя, не моя.
Они все еще ходили по коридору. Круг за кругом...
— Я просто предложил. — Он шмыгнул носом, что было откровенным жеманством. Мачико знала, что у Аттилы нет гайморовых пазух.
— А мне тогда понравилась твоя мысль. Она мне и сейчас нравится. Организуем собственную школу военного искусства. “Духовное совершенствование через физическое”. Ведь так ты говорил?
— Что?! Назад на Землю?
— Почему бы и нет? Ну не обязательно на Землю. Куда захотим. В любую древнюю цивилизацию. С высокоразвитой культурой. Театр, события музыкальной жизни, искусство... Ты представляешь, Тил! Настоящее искусство, а не просто книжки в какой-нибудь заплесневевшей библиотеке, не суррогат! Панорамы, города, возможности проявить себя...
Хотя Аттила и старался не показать виду, но он явно обрадовался.
— Да... Да. Все это звучит очень заманчиво. Но для начала нам нужно выжить. А мы даже не знаем точно, сколько времени потребуется на выполнение условий сделки.
Мачико пожала плечами.
— Я рассказывала тебе, Тил, о моих странствованиях с Охотниками и о том, чего мне стоило снова примкнуть к людям. Ты много раз слышал от меня об аде на Руше и моих мучениях на Гордиане. И ведь выжила же!.. Выживу и на этот раз.
На лице андроида отразилось глубокое сочувствие.
— Лишнее доказательство того, что ты притягиваешь к себе неприятности, как магнит.
— Посмотрим, Тил. Будем надеяться. Ведь нас теперь двое. И если твои слова окажутся правдой, то ты сможешь проверить все свои великие теории о военном искусстве на практике... Заодно и посмотришь на меня в деле.
Лицо Аттилы приняло глуповатое выражение. Он замолчал, нахмурившись, и Мачико не стала дальше углубляться в эту тему.
Последний намек девушки на огромную разницу между теорией и практикой задел его за живое. Разговоры о реальных сражениях всегда вызывали у Аттилы болезненную реакцию. Дело в том, что андроид, насколько он помнил, никогда за время своего существования не участвовал ни в одном кулачном бою или уличной драке, не говоря уже о настоящей битве за свою полужизнь. Нейронный комплексный центр мозга Аттилы был напичкан учениями о военном искусстве приемами борьбы всех видов еще до того, как у него появилось тело. И теперь эта нейронная основа накладывала свой отпечаток на личность и аппаратное обеспечение андроида. Однако у Аттилы не сохранилось никаких воспоминаний о прошлом, чем и воспользовалась когда-то Мачико, чтобы его успокоить. Она высказала предположение, что раньше Аттила был отважным воином в одном из отрядов межзвездной полиции, но потом его взяли в плен и вычистили всю информацию из памяти, уничтожая улики. У андроида никогда не было проблем с идентификацией своей личности, но память — это совсем другое дело.
Нельзя сказать, чтобы Аттила не знал чем заняться в “мирное время”. Пока Мачико отбывала свои сорок с хвостиком часов в неделю в бюрократическом ничего-неделанье Компании, он читал, писал картины маслом, мастерил музыкальные инструменты, сочинял музыку. Так понемногу он стал всесторонне образованным, поистине ренессанс-роботом. Но когда рядом была девушка, внимание андроида полностью переключалось на нее, Аттила как будто на время превращался в преданную собаку лабрадора. Поначалу привыкшая к одиночеству и самостоятельности Мачико раздражалась, но вскоре смирилась и теперь даже получала от этого удовольствие.
То, что девушка взяла с собой в поездку андроида, не было продиктовано необходимостью, просто она привязалась к Аттиле. С его помощью она обнаружила в своем характере черты, о которых раньше и не подозревала. Это была новая Мачико: забавная, умная, хотя и более уязвимая, чем она обычно старалась казаться.
— Может быть, именно проверки на практике я и боюсь, — наконец промямлил Аттила.
— Перестань скулить. Я сейчас не в том настроении, чтобы слушать твое нытье. Наверное, мне, как и предлагал Эвастон, следовало погрузиться в анабиоз.
Аттила энергично замотал головой:
— Нет, нет. Тебе нельзя расслабляться. Ты должна быть в хорошей физической форме.
— Ха-ха. Вот слова настоящего тренера, тренера по призванию. Именно поэтому ты мне и нужен. Ведь если бы я полетела без тебя, дружище, то уверена, что спала бы сейчас крепким сном в одной из комнат и видела бы сладкие сны о победе.
Последняя фраза явно понравилась Аттиле.
Они продолжали ходить по кругу, время от времени перекидываясь парой слов. Коридор, по которому прогуливались девушка с андроидом, ничего общего не имел со стерильными, из стекла и металла, коридорами обычных кораблей дальнего следования. Возникало ощущение, что ты на экскурсии в королевском дворце. Со вкусом обитые цветастыми тканями стены. Старинные картины и гобелены. То тут, то там предметы антикварной мебели. Судя по всему, к любимым стилям Ливермора Эвастона относились рококо и барокко, хотя декор он предпочитал выполненным в стиле викторианской эпохи. Все это создавало ощущение некоторого хаоса, нетипичного для космических кораблей. С другой стороны, основные помещения выглядели очень уютно, почти совсем по-домашнему, особенно камин в столовой. Мачико находила корабль очаровательным. Настоящая частная яхта очень богатого человека!
— Неплохой результат. Для упражнения просто здорово.
— Что мы будем делать дальше? У тебя есть какие-нибудь конкретные планы?
— Да, я хотел бы...
— Не смущайся. Чувствуй себя как дома. Все, что пожелаешь.
— Знаешь, ты можешь заняться своими делами, если тебе не понравится мое предложение.
