На следующий день, 31 августа, около девяти часов утра телефонный звонок оторвал Клудова от работы. Как рассказывает служащий функабвера Флике, Клудов поднял трубку и услышал следующие слова:
— У телефона — Шульце-Бойзен. Вы хотели поговорить со мной?
Клудов, которому руководство абвера под большим секретом сообщило подлинные имена тех, кого он помог разоблачить, просто оцепенел.
— Алло? Извините меня… я не расслышал…
— Это Шульце-Бойзен. Прислуга только что передала мне вашу просьбу. Вы просили, чтобы я срочно перезвонил вам. В чем дело?
— Алло?.. Ну… видите ли… да…
— Алло, я слушаю…
— Извините… в общем, не могли бы вы сказать мне, как пишется ваша фамилия, через «у» или через «ю»?
— Через «у», разумеется. Я, кажется, ошибся номером. Вы мне не звонили?
— Н-нет… нет… не припомню.
— Прислуга, видимо, ошиблась. Неточно записала номер. Извините меня.
— Пожалуйста.
Когда Клудов сообщил своим начальникам о только что состоявшемся разговоре с Шульце-Бойзеном, они решили, что напряженная работа доконала усердного профессора: ему стали мерещиться голоса… С ним заговорили об отдыхе и необходимости проветриться, но он упрямо отрицал слуховые галлюцинации. И в конце концов поборол скептицизм своих шефов, упомянув о вопросе — касающемся написания имени, — который задал Шульце- Бойзену. С тех пор как Клудов узнал, кто он такой, проблема «у» или «ю» была для него подлинным наваждением. В состоянии замешательства, в которое поверг его неожиданный звонок, вопрос невольно сорвался с его языка.
Это выглядело убедительным и означало катастрофу. Шульце-Бойзен, видимо встревоженный гестаповской слежкой, хотел прозондировать почву звонком в функабвер. И вопрос Клудова подтверждал, что его разоблачили.
— Узнав об этом, Коппков и Панцингер стали кричать, что им сорвали расследование. Паучья сеть, в которую дни надеялись завлечь всю организацию, теперь разорвана. Они вынуждены отреагировать немедленно.
Харро Шульце-Бойзен был арестован после полудня. Коппков придумал незатейливую хитрость, чтобы выманить его из служебного кабинета в министерстве авиации, надо было избежать скандала. Его арестовали на улице, а среди его коллег распространили слух, будто он отослан с секретным поручением за границу. Его жену, Либертас, взяли через несколько дней, после ее возвращения из Бремена. Супругов Харнак арестовали 3 сентября на курорте, где они отдыхали.
Через неделю после начала облавы команды Панцингера и Коппкова бросили сто восемнадцать человек в подвалы тюрьмы на Принц-Альбрехтштрассе, где находилась штаб-квартира гестапо. Среди них — Хорст Хайльман, ценный сотрудник Клудова и активный деятель «Красной капеллы». Ибо Шульце-Бойзен, человек достаточно сумасбродный, чтобы проводить совещания под парусами на Ванзе, вместе с тем оказался способным внедрить агента даже в ряды абвера, более того — в самое сердце, в святая святых этого ведомства: службу дешифровки… Удивительный руководитель сети, и хвалить, и критиковать которого невозможно, не прибегнув к гиперболе! Но мы увидим, что Шульце-Бойзен был незауряден во всех проявлениях. За плечами молодого Хорста Хайльмана серьезный опыт политической борьбы. Он был членом организации молодых коммунистов, членом коммунистической партии, затем перешел на сторону нацистов и проявил фанатичную преданность: отсюда его назначение сначала на центральную радиостанцию абвера, затем в сверхсекретный отдел дешифровки. Но он знакомится с Шульце-Бойзеном, и снова поворот — последний, потому что он останется верен Шульце-Бойзену до конца. Он вербует для него еще одного сотрудника отдела дешифровки — Альфреда Траксла. В течение целого года Траксл поставляет ему чрезвычайно ценные сведения. Но разве он ничего не сообщил о группе Клудова и ее работе, о расшифровке роковой радиограммы? Вопрос спорный. Некоторые считают, что в субботу 29 августа во время переезда Хайльман узнал о том, что его шеф разоблачен. Своим телефонным звонком он, возможно, хотел поднять тревогу, а не просто предупредить, что не придет на назначенную встречу яхтсменов. Но разве мог тогда Хайльман ограничиться поручением, переданным прислуге? Разве не попытался бы любыми путями связаться с Шульце-Бойзеном в субботу вечером, а затем вечером в воскресенье, после работы? Проведя день на Ванзе, Шульце-Бойзен отправился к своему берлинскому другу Гуго Бушману, с которым проговорил до четырех часов утра. По словам Бушмана, он был «удручен, голоден и немного нервозен». Нормальное поведение, если он чувствовал, что гестаповская паутина медленно опутывает его. Но он попросил Бушмана устроить ему встречу с одним дипломатом, хорватом из Загреба: он не стал бы затевать этот разговор, если бы предполагал, что его вот-вот арестуют. Значит, Хайльман еще не успел его предупредить. Быть может, он не знал о том, что Шульце-Бойзен пойдет к Бушману и понапрасну прождал его у него дома? Опасность была так велика, что он просидел бы, ожидая его возвращения до четырех часов утра, или пошел бы в министерство к началу рабочего дня, если бы мог предположить, что Шульце-Бойзен не вернется домой после ночи, проведенной у Бушмана! Нет, Хайльман, конечно, знал о результатах работы Клудова, но ему, видимо, не было известно, какой решающий шаг сделал тот, расшифровав послание Директора Кенту; тайна еще не распространилась за пределы узкого круга — руководства абвера.
Сто восемнадцать человек арестовано. После первых же допросов Панцингер и Коппков узнают, что все здание держится на двух столпах: Арвиде Харнаке и Харро Шульце-Бойзене.
Биографическая справка об Арвиде Харнаке
Родился в 1901 году в семье, которая на протяжении многих поколений была связана с государственной и духовной деятельностью. Его отец, профессор Отто Харнак, — признанный авторитет в области литературы. Один из его дядей известен во всем мире как величайший знаток истории христианства. Многие близкие родственники занимают видные посты в правительственных учреждениях.
В 1931 году Арвид Харнак создает в Берлине «Кружок по изучению плановой экономики», в который входят несколько десятков человек прогрессивных взглядов. Деятельность группы косит исключительно научный характер. Но на следующий год, то есть в 1932-м, двадцать четыре члена кружка, и в их числе Харнак, в учебных целях совершают поездку, организованную русским посольством в Берлине. Во время этого путешествия Харнака принимают два лидера Коминтерна, Отто Куусинен и Осип Пятницкий. Его преданность коммунизму, его большие способности замечены наверху: согласен ли он работать на Москву? Он соглашается.
В начале войны Арвид Харнак занимает одну из важнейших должностей в министерстве экономики. Ему достаточно сделать запрос, чтобы немедленно получить подробнейшую информацию о любом секторе экономической жизни немцев, в том числе военном производстве.
Биографическая справка о Харро Шульце-Бойзене
Родился в 1812 году в аристократической семье, придерживающейся традиционно монархических убеждений. Внучатый племянник адмирала фон Тирпица, гордости немецкой нации. Его отец, капитан 2-го ранга, командовал кораблем во время первой мировой войны; во время второй был начальником штаба главнокомандующего оккупационными войсками в Голландии.
В семнадцать лет Харро вступает в «Юнг-дойчер орден», консервативную националистическую организацию, направленность которой соответствует традициям и взглядам его семьи. Но во время учебы в университете он порывает с этой организацией и, отвергая нацизм и коммунизм одновременно, ищет
