человека, принесшего ночью как раз того дня (третьего июня) торт в квартиру Анфисы Егоровны Мазуровой.
– Шутишь?! – в один голос ахнули ее собеседники.
– Ничуть. Я, между прочим, честно трудилась в поте лица своего. Не останавливаясь на сведениях, полученных от четы Фирстовых, я скрупулезно опросила остальных пенсионеров подъезда, в результате чего и вышла на милейшую бабуленцию семидесяти двух лет, проживающую на первом этаже, ну и, естественно, страдающую бессонницей. Мало того, она страдает еще и нелегкой формой шизофрении, что, впрочем, совершенно безобидно для окружающих. Вкратце диагноз такой: днем бабуля ведет себя вполне пристойно, гуляет во дворе, готовит, убирается, ходит в магазин, короче, все как у людей...
– Яночка, солнышко, нельзя ли покороче, тема твоего сегодняшнего доклада не шизофрения и ее проявления, а образ жизни совершенно другой старушки...
– Продолжу, если позволите, – невозмутимо отмахнулась от придирок девушка. – Так вот днем все как у людей, а ночью милейшая Любовь Леонидовна принимает у себя ни много ни мало, а гостей с далекой звезды альфа Центавра. Причем пришельцы вполне цивилизованны – попадают в квартиру абсолютно нормальным способом, то есть через дверь. Никаких тебе форточек, скачков сквозь стены, все просто и незатейливо. Одна только проблема у жителей голубой планеты: не знают они, что такое замки. Видимо, искоренили у них преступность на фиг, вот и отпала необходимость запираться.
– Здорово! Познавательно, аж жуть! Мне, между прочим, еще на работу надо, а я тут научной фантастикой балуюсь, – проворчал Скворцов.
– Все дело в том, Антон, что на двери подъезда Анфисы Егоровны поставлен кодовый замок с защелкой, и, когда он закрыт, гости не доходят до бабы Любы, и коротает она ночь тихо и одиноко. Поэтому, как только народ укладывается спать, старушка выходит и открывает подъезд нараспашку. Соседи в курсе подпольной жизни Любови Леонидовны. Сначала пытались бороться, вставали закрывать дверь, но упорство бабули победило, постепенно смирились, и уже несколько лет все шло как надо. И вот представьте себе, последние несколько месяцев какой-то поганец повадился опять баловаться с закрыванием дверей... Таким образом, третьего июня сидит Любовь Леонидовна у накрытого стола, ждет гостей и слышит хлопок замка. Она потихоньку приоткрыла дверь и увидела молодого мужчину, который с тортом в коробке тихо поднимался по лестнице. Дошел до двери четвертой квартиры, открыл своим ключом и вошел внутрь. Баба Люба сначала запаниковала, подумала, не ее ли гости переметнулись к соседке, но парень вовсе был не похож на ее миленьких серо-зеленых пришельцев. Подумав: «Седина в голову, а бес в ребро», старушка открыла подъезд и вернулась к себе. Пока жива была Анфиса Егоровна, Любовь Леонидовна никому не рассказывала о происшедшем, дабы не компрометировать подружку, хотя молодого человека видела еще не раз. Так вот, милые мои деточки.
– Да уж круто! Скажи, ты сама-то хоть веришь этой ненормальной? – с сомнением глянул на Яну Корчагин. – Она же кого хочешь увидеть может. Клинтона, например, или Путина.
– Это конечно, – спокойно отозвалась девушка. – Но, прошу заметить, с тортом она видела парня лишь раз, причем в ту ночь, когда он таинственным образом появился в квартире номер четыре.
– Свидетельство, безусловно, аховое, но вкупе с другими картинка начинает вырисовываться безрадостная, и все больше и больше как-то стало попахивать убийством. Я даже в общих чертах представляю, как все было обстряпано, но вот зачем, а главное, кто этот милый парнишка, – большой жирный знак вопроса... – Антон посмотрел на часы и вздохнул. Последнее время бравый милиционер стал отъявленным домоседом. Дай ему волю, он и на работу бы не ходил, сидел бы около своих близнецов, как привязанный, пел колыбельные и менял памперсы... – Ну, Миш, а ты что узнал? Ты-то хоть не с шизами общался? Все-таки в университет ходил, к интеллигентным людям.
– Свою часть работы я выполнил не хуже вас, дорогие мои. Изучив в целом жизнь Ольги Петровны Мазуровой, я предварительно пришел к неутешительному для тебя, Антон, выводу, что личность она светлая, с криминалом никак не завязана. – Корчагин неторопливо достал из кармана замызганный блокнот для заметок и начал листать, бегло просматривая записи. – По отзывам соседей, друзей и преподавателей, честна, работяща, скромна, аккуратна, не пьет, не курит, хорошо учится, прелестно одевается, живет не то чтобы на широкую ногу, но в достатке... Если бы не Янка, прямо женился бы, и все, такие девушки сейчас редкость... Не смотри так на меня, я мысль теряю, начинаю нервничать и путаться... Так... на чем я остановился?
– На женитьбе, – нетерпеливо напомнил Антон.
– Точно. Насчет жениха все сложнее. Шульгин – личность не совсем понятная. Работает на кафедре химии всего-навсего лаборантом, два часа в день. На фоне этого утверждает, что занимается научной работой, мало в чем себе отказывает, одевается очень даже ничего, ездит на новехонькой «мазде». Возраст тридцать три года. Не много в общем-то, но для работы лаборантом вроде как перебор. Ну, это его дело. Живет, по словам Ольги, один в четырехкомнатной квартире с антикварной мебелью на главной улице города. Что еще? По женской линии стоек. Хотя, по уверениям многих студенток и сотрудниц (скажу сразу, я с ними нисколько не согласен), шансов иметь кучу подружек у него предостаточно, но он ими отчего-то пользоваться не желает. Год назад у него был трогательно-нежный роман со студенткой четвертого курса Татьяной Шишковой, но там произошла какая-то темная история, девушка спешно продала квартиру и, не доучившись каких-то полгода, покинула город, университет и жениха в придачу. Он некоторое время был безутешен, пока не встретил Ольгу...
– Что за история, не мог поточнее разузнать? – заинтересовался Скворцов.
– Не успел. Да и вряд ли это имеет отношение к Анфисе Егоровне.
– Это имеет отношение к жениху ее внучки, а это кое-что да значит.
– В деканате я достал личное дело Шишковой Татьяны. Там есть адрес проданной квартиры, также адрес родителей, ну и много другой информации. Возьми, Антон, узнай чего-нибудь по своим милицейским каналам. А еще посмотри, нет ли чего на этого красавчика химика в ваших досье. Не нравится он мне. Не пойму почему, но не нравится жутко.
– Всегда настораживает то, что непонятно, – пожал плечами Скворцов. – А о нем у нас сведений пока ноль. Чем живет? На что живет? Почему не работает по-людски? Но ты, Миш, не волнуйся, все выясним, будет как стеклышко. Ладно, ребята, я побежал, опаздываю. Свое задание я понял: узнать побольше о химике и покопаться в прошлогодней истории студентки Шишковой. Пока, не скучайте, если что, звоните.
Антон испарился со скоростью близкой к скорости света.
– Ну что, и мы, что ли, пойдем, а, Ян? Есть охота, поедем домой, пообедаем, отдохнем... – Мишка хитро посмотрел на девушку, каким-то таким взглядом, который совсем не настраивал на серьезную работу.
– Знаешь что, дорогой, рабочий день только начался, и отдыхать повода я не вижу совершенно...
– Это не важно. Я вижу за тебя, – начал горячо убеждать ее Миша. – Домой приедем, я и тебе расскажу, покажу даже, и ты все увидишь, честное слово, я обещаю...
– Нет, ведь, главное, не стыдно человеку, – пряча улыбку, покачала головой Яна.
– Вот и я говорю, ужас, – покаянно опустил голову Корчагин. – Прямо не знаю, что и делать. Слушай, давай в офис тоже кровать купим, может, полегче мне как-то станет, как считаешь?
– Тогда труднее станет мне, – сурово оборвала Яна. – Ровно в два раза. Ладно, шутки в сторону. Не мешало бы пригласить к нам на беседу Ольгу еще разок и химика-ботаника тоже.
– А что ты хочешь у него узнать? – поинтересовался Миша.
– Ума не приложу. – Яна действительно еще не определилась, как строить разговор с господином Шульгиным. – Нелепая какая-то история. Кому старушка помешала? Она и так померла бы, не сегодня, так завтра. Из подозреваемых только внучка и ее жених. Что тоже смотрится абсурдным, так как мотивов мы пока не видим. Если убила внучка, странно, что она не успокоилась после того, как милиция закрыла дело. Жених тоже в пролете: из-за смерти бабули свадьбу придется отложить, а выиграть что-либо от смерти старушки он может, только если станет ей родственником, так что свадьба ему бы нужна, по идее...
– А может, нет... он же понимает: если что – его будут подозревать, а сейчас он вроде как не при делах. Вдруг неожиданно всплывет чего-то, о чем даже Ольга не догадывается: наследство какое-нибудь или план, где клад зарыт... – Корчагин в задумчивости потер лоб. – Ты права, вызывай Ольгу и давай просей через мелкое ситечко всю их близкую и дальнюю родню, героическое прошлое бабульки, а также ее усопшего мужа, дочери и зятя...
