как гордо вышагивает Нина рядом со взрослым долговязым парнем, несущим ее портфель. Она сбегала по вечерам, чтобы погулять с ним по городу, он по утрам, стесняясь, совал ей ромашки в портфель. Все закончилось в тот день, когда о романе проведала Володина мама. Никто не узнал, из-за чего погибло прекрасное чувство. Нинка гордо заявила, что парень дурак и просто надоел ей своей глупостью. Только мне, в укромном уголке детдомовского сада, трясясь от рыданий, подруга поведала о скандале, который мамаша учинила в учительской, обвинив Нину чуть ли не в краже денег у нее из секретера. Уверения напуганной девочки, что она была в квартире Володи только пару раз, причем очень давно, еще зимой, никого не волновали. На беседе в кабинете директора говорилось что-то о растлении молодежи, о малолетней преступности. Нина не запомнила всего, ее поразило то, что кавалер сидел в уголочке и как бы молчаливо соглашался с обвинениями матери. Потом, в школьном коридоре, он подошел к подруге, мямля и краснея, начал оправдываться. Нинка слушать не стала, презрительно засмеялась ему в лицо и убежала к подружкам. Держалась она молодцом, только я представляла, как тяжело и неприятно у нее в сердце. История эта наложила отпечаток на все ее последующие отношения с мужчинами. Резкая и решительная, она сразу прерывала связь, если замечала в кавалере признаки нерешительности или инфантильности. «Мужик должен быть как кремень, – говорила подруга, – у нас с тобой родителей нет, плеча крепкого тоже. Муж должен стать не только любовником и повелителем, но еще и защитником с нежными руками и широкой спиной, за которую в любой момент можно спрятаться». В принципе я была с ней согласна, но настоящие мужики как-то не попадались на нашем пути… С годами Нина начала меняться, стала мягче, терпимее, научилась прислушиваться к чужому мнению. Последнее время она слегка подрастеряла юношеский задор и стремление во всем отстаивать свою, пусть даже ошибочную, точку зрения. Но отношения с противоположным полом у подруги по-прежнему складывались не лучшим образом…
Вдруг размышления мои прервал какой-то шум. Мне показалось, что к дому подъехала машина. Некто поднялся по лестнице и неторопливо пошел к моей темнице.
Шаги остановились у двери. Я, будто защищаясь, подтянула колени к груди и забилась в самый дальний угол кровати. Свет включили, и я сразу увидела в дверном проеме высокого статного мужчину. На зрение я никогда не жаловалась, но в первый момент мне захотелось протереть глаза. Передо мной стоял покойный супруг Лилианы Владимировны Вороновой – Константин Леонидович Образцов.
Выглядел он как обычно: идеально отглаженный костюм, блестящие ботинки. А вот лицо… С лицом было что-то не то. Костик стоял и молчал, я тоже не спешила начинать беседу. Покойники начали оживать как-то слишком уж часто и непредсказуемо. Интересно, это «муж» или тоже произведение пластической хирургии?
– Что ты себе позволяешь, дрянь?
Голос был, несомненно, Костика, только звучал он совсем не так, как я привыкла слышать в особняке. Пропали просительные, заискивающие нотки, тон был почти грубым. Сейчас передо мной стоял не юродивый подкаблучник, а властный, жестокий преступник. Теперь я сразу поняла, что мне не понравилось в выражении его лица. Глаза! Они стали холодными и пустыми, как будто из них вынули линзы, а там – холодное глубокое озеро.
– Костик, в тебе артист погибает. Я думала, ты тряпка и размазня, а ты вон какой! Орел!
– Хватит трепаться, зачем ты это сделала? Чего добиться пытаешься? Мне насолить?
– Ага, просто сижу и мечтаю, как бы мне насолить покойному Костеньке? Ты хоть думай, что говоришь.
– Хорошо, у меня на кону деньги, огромные деньги, но у тебя-то – жизнь. Я думал, она тебе дороже баксов… Чего улыбаешься? – вышел из себя «муж».
– Артист в тебе сидит гениальный, а вот режиссер хреновый. Зачем ты столько лет прикидывался придурком? Я могла бы так любить тебя, дорогой! – мечтательно призналась я. – Властные мужчины – моя слабость.
– Зато я ненавижу стервозных баб. Самовлюбленных богатых идиоток!
– Значит, я тоже не очень талантливый режиссер. Ты так уверял, что любишь меня…
– За такие деньги я готов влюбиться даже в верблюдицу. А ты в принципе ничего, когда молчишь…
– Так в чем же дело, радость моя? Может, попробуем начать все сначала?
– Ну уж нет! – взревел «супруг». – Снова оскорбления твоего ублюдочного брата, постоянные измены женушки…
– Ну, ты тоже переспал с половиной города.
– Знаешь, в чем разница? Я, мужик, должен был скрывать свои отношения, как сопливый школьник. О том, чтобы показаться с подругой на люди, не могло быть и речи. Чуть что, прибегает этот психованный Павлик или сам Максим и трясет перед носом пистолетом. Ты раздула чудовищный скандал, застукав меня в постели с горничной, а сама таскалась с любовниками в казино и рестораны, клубы и сауны. Да у меня рога уже давно доросли до неба. Весь город смеется надо мной. Я всего лишь раз поднял на тебя руку, а ты каждый день била меня куда больнее. – Костик, кажется, даже забыл, зачем пришел в эту комнату.
– Разница не в этом. А в том, что я живу как хочу, никого не напрягаю, как в песне поется: «Не на чужие я гуляю, на свои», – холодно возразила я. – Ты же, как паразит, присосался к нам с братом и тянул то, что плохо лежит. Я мечтала избавиться от тебя, и показывала это всеми доступными средствами, раз человеческих слов ты не понимал. Оставь меня, и твои великолепные рога отпадут сами собой. Нет же, ты держишься за этот брак, как пиявка.
– Я тоже не против развода.
– Только я ничего не прошу у тебя на память, а ты, опять же, претендуешь на мои деньги. Вот в этом вся разница. Я доступно объяснила?
– Но ты должна…
– Я ничего тебе не должна. То, что ты трахнул меня и сделал ребенка в очень подходящее время, не дает тебе права жить за мой счет всю оставшуюся жизнь. Я в чем-то не права?
Константин замолчал, не зная, что ответить. Тут он вспомнил наконец о цели своего посещения:
– Этот разговор все равно не имеет смысла, назад дороги нет. Благодаря твоим стараниям Дарья в тюрьме, и я не уверен, что она сможет молчать долго. Ты сама все испортила. Могло все оказаться значительно проще, а ты вместо подписей поставила какие-то каракули. Мы бы уехали с деньгами – и все. Сегодня самолет улетел без нас. Придется все переигрывать.
– Я так расстроена, что сорвались ваши планы. Но, милый, а какое место в планах занимала бы я? Синее и холодное?
– Нет, черное и горящее, – сорвался он.
Я мысленно содрогнулась, но нашла в себе силы продолжить этот нелегкий разговор:
– Ты повторяешься, любовь моя. В огне я уже горела по твоей просьбе, да, видишь, огонь меня не берет.
– Ведьма… – с ненавистью прошептал он. Видимо, ему действительно нелегко пришлось с Лилианой. Он говорил слишком много, старался задеть меня побольнее, отыграться за пережитые унижения. При этом выбалтывал то, что по идее мне знать было вовсе не обязательно. – Ты все испортила, план был просто идеальный. Я нашел в Твери эту девчонку – Ветрову Дашу. Как только я увидел ее поразительное сходство с тобой, сразу все для себя решил. Фигура и волосы были идеальны. Со спины или издалека вас можно было легко спутать. Только лицо… Но лицо при современной пластической хирургии не проблема. Я отвез ее в Германию, в клинику Хофмана. Ты знаешь, он способен творить чудеса. Но это процесс долгий. Шрамы должны зажить идеально и быть незаметными. Я вернулся в приподнятом настроении, а тут ты со своими фотографиями и разводом. Твои адвокаты собирались покончить со мной раньше, чем Даша смогла бы заменить тебя. В ярости я тебя избил. Когда ты потеряла сознание, я испугался. Представив реакцию Макса на твои синяки и ссадины, впал в отчаяние. Крутов, мой давнишний приятель, вызвался помочь. Он уверил меня, что его люди пристрелили тебя, а труп сожгли. Я сделал вид, что ищу тебя по всему свету, а сам ждал выздоровления Дарьи.
Так вот какой козырь прятал Костик у себя в рукаве! Права была Нинка, не стал бы он рисковать без запасного аэродрома.
– Мы уже готовили торжественное возвращение беглянки домой, но тут эти придурки Санек и Виктор наткнулись на тебя в Египте. Если бы они позвонили мне, я бы послал людей, которые вас уничтожили без шума и пыли, но нет. Их угораздило попасть на Павлика, верного пса твоего братишки. Он послал доктора и
