– Где ты его взяла, горе мое? – устало вздохнул он и положил крест на стол. Потом повернулся ко мне: – Что ты молчишь? Говори уж, раз начала.
– У тебя в машине, – выпалила я и уставилась ему в глаза, стараясь определить, какое впечатление произведет на него это признание.
– Где-где?! – неподдельно изумился парень. – В моей машине? В уазике, что ли?
– За задним сиденьем твоей машины, – твердо повторила я. – Ксенофонт уезжал от нас с этим крестом, а когда мы с Виктором нашли его с ножом в горле на ферме, креста на нем уже не было. Это совершенно точно. Значит, он потерялся по дороге.
– И как он оказался в моей машине, по-твоему? – Иван теперь действительно выглядел не на шутку озадаченным.
– Ванечка, миленький, придумай что-нибудь, чтобы найти объяснение этому кошмару! – Я не могла больше сдерживать рвущиеся наружу рыдания. – Я не переживу, если и ты окажешься предателем. Как тогда жить?! Ну скажи, как?! А главное, зачем?
Иван взял меня на руки и стал баюкать, как маленького ребенка, приговаривая:
– Ну что ты, глупышка, все разрешится, все будет хорошо. Конечно же я не предавал тебя. Как ты подумать могла такое? Ведь я же люблю тебя. Ты поспи, а я постараюсь разобраться с этим недоразумением. Ты ведь веришь мне, родная моя?
Господи, как же мне хотелось ему верить! Я бы полжизни отдала, чтобы мои подозрения оказались ошибкой и глупостью. Я так и заснула на руках у любимого, подозреваемого мною в ужасных преступлениях, но все равно такого близкого и родного.
Глава 13
Ночью мне снились кошмары. Трупы в белых саванах, взявшись за руки, водили веселый хоровод. В центре круга вприсядку лихо отплясывал мой любимый. Батюшка Ксенофонт безостановочно махал крестом, одновременно посасывая самогон из бутылки. Потом все перемешалось, и появилась Регина верхом на белом коне. А морда у коня была почему-то Витькина. Среди веселящейся толпы степенно ходила Матрена с корзиной «чупа-чупсов» и угощала ими всех присутствующих. А под ногами у нее путался откормленный рыжий кот с гантелью в зубах…
Проснувшись, я долго не могла прийти в себя после увиденного во сне зрелища. Мучительно соображая, что бы оно могло означать, я повернулась на другой бок и увидела Ивана, сидящего за столом. Перед ним лежал крест отца Ксенофонта и пепельница, почти доверху набитая окурками. Выглядел он ужасно уставшим и крайне озабоченным. Я завозилась, устраиваясь поудобнее, пружины предательски скрипнули.
– Ну что, товарищ прокурор, изволили проснуться? – с усмешкой, но мягко и даже как-то нежно спросил он. – К вам приблизиться-то можно? Или опять драться начнете? – Голос его звучал так грустно, что мне захотелось плакать.
Я соскочила с кровати, подошла к Ивану сзади и обняла его. Потеревшись щекой о плечо любимого, прошептала:
– Прости меня, пожалуйста! Я просто сошла с ума, если смогла заподозрить тебя. Ты самый-самый хороший, самый-самый добрый, самый-самый красивый…
– Не подлизывайся, – он притянул меня к себе и поцеловал, – я не обиделся… Честно говоря, я здорово испугался за тебя. Я ничего подобного и предположить не мог. Ты просто в тупик меня поставила своими обвинениями. Никогда раньше не чувствовал себя таким беспомощным и растерянным. Я видел, насколько тебе тяжело и страшно, но ничего не мог с этим поделать… Даже не знал, что сказать… – Он посмотрел на мое помятое лицо, растрепанные волосы и заботливо поинтересовался: – Может, кофе сварить? Головка-то не болит после вчерашнего?
– Болит, еще как, – смущенно призналась я.
– Пить надо меньше, а то глушишь, как мужик-кузнец.
– Ругай меня, милый. Ругай, только не обижайся. Тогда я, может, не буду чувствовать себя такой ужасно виноватой. А хочешь, я сама кофе сварю? Ну как бы в компенсацию за нанесенный моральный ущерб… И еще могу бутербродов сделать…
– Вообще-то неплохо бы… Я ведь сегодня спать даже не ложился, все думал, как этот несчастный крест мог попасть ко мне в машину. – Его тон резко изменился. Стал деловым и вместе с тем каким-то растерянным. Казалось, он говорит и сам не то чтобы не верит, но удивляется своим же собственным выводам. – И кажется, понял, в чем тут дело. Тщательно разобрав каждый отдельный эпизод, – он усадил меня к себе на колени, – я вычислил человека, который мог совершить все эти преступления. Выглядит это почти невероятно, но факты – упрямая вещь.
– Ну и кто это? – нетерпеливо поинтересовалась я.
– Пока не могу сказать. У меня нет ни одного доказательства, кроме креста. Но этого мало для объявления человека убийцей. Может, это, например, крест совсем не Ксенофонта, а просто похожий… Да и попасть в машину крест мог самыми разными способами… Если поп просто обронил крест на дороге, то найти его мог любой…
– Не выдумывай! Это батюшкин крест. Тот самый, который у него на шее в день аварии висел. Я очень хорошо его рассмотрела… Ну а если кто-то и правда его на дороге нашел, то зачем подбрасывать эту улику тебе? У тебя есть какой-то враг заклятый, да, Вань? Скажи, кто это, ну пожалуйста! – заканючила я. – Ты хочешь, чтобы я лопнула от любопытства?
– Я не привык бросаться голословными обвинениями, – твердо произнес Иван. – Сначала нужно все взвесить и проверить, а потом уж болтать.
Вспомнив свое вчерашнее поведение, я покраснела.
– Я сейчас немного отдохну, разбудишь, когда Виктор появится, мне с ним посоветоваться надо.
Следующие три часа я честно пыталась уснуть. Уставший Ванька дрых без задних ног, а мой мозг никак не хотел отключаться. Я просто изнывала от любопытства и мечтала, чтобы Витька проснулся побыстрее. Как только в поле зрения появился сосед, как велено, безжалостно растолкала крепко спящего Ивана. Хоть мне было жаль будить его, но любопытство победило. Но и это мне не помогло. Встретившись, мужики уединились в беседке, оставив меня с Матреной готовить завтрак. Подслушать, о чем они секретничают, не было никакой возможности. Естественно, я рассказала Моте о нашем утреннем разговоре, держать такие новости в себе просто не было сил. Матрену мой рассказ жутко заинтересовал. Она обещала подмазаться к Виктору и узнать поточнее о подозрениях моего жениха. Вернулись ребята не слишком веселые, но явно весьма довольные друг другом. Мы с аппетитом набросились на завтрак.
– Ир, я тут подумал, – как бы между прочим заметил Витек с набитым ртом, – мы же в бане так и не попарились. Ты, как приехала, все так закрутилось, что просто вздохнуть некогда. Сегодня вроде дел никаких не намечается, может, истопить?
Я с подозрением уставилась на соседа.
– Да не смотри ты на меня, как Ленин на буржуазию. Ты и меня в чем-то подозреваешь? А все просто, дорогая моя соседка. После КПЗ меня не покидает ощущение, что запах параши в кожу въелся. Да и Мотенька еще нашу баню не видела. Ну что, ребят, я пошел за дровами? – Виктор, не переставая жевать, уставился на нас хитрыми глазищами.
– Иди, иди, Матрену с собой возьми, может, подсобит чем. – Я ткнула ее в бок, напоминая о необходимости выведать подробности переговоров в беседке, и беззаботно поинтересовалась: – Только я не поняла, как это у нас дел никаких не намечается? Откуда время на то, чтобы в бане плескаться и вениками махать? Ты вроде убийцу разоблачать планировал? – вопросительно посмотрела я на Ивана.
– Да не бери ты в голову, этот парень подождет, – так же преувеличенно беззаботно отмахнулся он, – мы отдых честно заслужили. Будем сегодня мыться в бане и загорать на солнышке. День вроде обещает быть ясным. – Иван одобрительно посмотрел на небо и с увлечением опять занялся завтраком.
От обиды мне захотелось плакать. Так не терпелось узнать, что задумали ребята! А этот тиран издевается над несчастной, запуганной и запутавшейся девушкой.
– Ты просто мстишь мне за то, что я вчера заподозрила тебя в убийстве Ксенофонта и всех остальных! – догадалась я.
Иван фыркнул и ничего не ответил.
Я ни одной минуты не сомневалась, что о спокойном отдыхе сегодня не может быть и речи, и все это – часть хитроумной стратегии, разработанной в беседке. Только какое место в их планах занимает баня, никак
