Интересно, как давно? Неужели он слышал весь рассказ этой ненормальной? Тогда не исключена еще одна трагедия. Теперь Ванька на всю жизнь утвердится в мысли, что он убийца… Господи! За что нам еще и это?!
На ватных ногах я вернулась к столу и села.
– Некрасиво так уходить, сама попросила объяснить тебе, что к чему, а теперь хочешь сбежать, – укоризненно покачала пистолетом Соня, – так воспитанные люди не делают.
– Так вроде ты мне все уже объяснила, – пожала я плечами, – вот и пошла…
– Я разве не сказала тебе, что ты сегодня отсюда не уйдешь? – удивилась собеседница и напомнила: – Ты должна умереть.
Меня даже затошнило от страха.
– Но ведь этим ты сильно подставишь своего дорогого Ивана.
– Почему это? – подозрительно прищурилась Соня.
– На посту не должны находиться посторонние, оружие его в чужие руки попало, – лихорадочно начала перечислять я первое, что пришло в голову, – да и потом, что ты собираешься делать с моим трупом?
– Так ты же ничего не расскажешь, вытащу тебя на улицу подальше от поста, и все. В чем проблема? – нахмурилась она.
– Нельзя для убийства пользоваться пистолетом Ивана. Мне тоже небезразлична его судьба, – решила я подыграть ненормальной. – Если уж мне все равно суждено уйти (я не смогла сказать «умереть»), ради того, чтобы Ваня был счастлив, то тогда давай вместе подумаем, как сделать это, не повредив ему.
– Я рада, что ты поняла, – обрадовалась Соня, – и тебе, и мне так легче будет. Вообще-то я не собиралась пользоваться этим пистолетом. После смерти Игоря я боюсь рисковать понапрасну. Стараюсь ограждать Ваньку от всего этого. Он ведь еще больше упертый, чем Игорь. Я даже не уверена, что он правильно прореагирует, если узнает… Глупостей наделать может, потом сам же жалеть будет… Но я в безвыходном положении оказалась… Твой приезд на пост стал для меня неожиданностью. Хорошо хоть Ванька оставил здесь китель с пистолетом, а то все могло бы сорваться на фиг.
Я не услышала, но почувствовала, как Иван при этих словах заскрипел зубами в бессильной ярости.
– Ты только, пожалуйста, сиди спокойно, не дергайся, а то мне волей-неволей придется стрелять. Ладно? – попросила маньячка. – Дай подумать немножко. Мне пока ничего путного в голову не приходит. У меня был очень приличный план, как тебя устранить, но только завтра. Сегодня не получилось, а завтра я хотела тебе в сахарницу насыпать яд. У меня сестра в аптеке работает, они там сами лекарства делают и яды тоже используют. Я у нее спросила, какой самый сильный, она мне и показала. Видишь, он беленький, совсем как сахар. – Она достала из кармана пузырек с белым порошком. – Пока Наташка звонила, я его забрала из сейфа.
– Так, может, и оставим все до завтра? – осторожно намекнула я. – Сейчас Иван вернется, ты ему ничего не говори, я тоже не скажу. Посидите, чайку попьете…
Глаза Сони затуманились, было видно, что разум капля за каплей постепенно покидает ее мозг.
– Нет, он сказал, что больше чаю не хочет. И нельзя тебя отпускать, опять в город сбежишь, ищи тебя потом. Да ведь и сахар ты теперь не станешь есть, с ядом-то? – хитро прищурилась ненормальная.
Я вспомнила о просьбе Ивана тянуть время и спросила:
– А машину мою ты зачем подожгла? Стоило ли так рисковать? Тебя ведь многие видели, могли поймать даже.
– Ну, за это мне даже стыдно, – потупилась Соня, – я ведь женщина, и у меня могут быть маленькие слабости. Ничего особенного в этом нет… Ладно, раскрою секрет, все равно никому не расскажешь. Я тебе просто завидовала. Все представляла, какая ты в постели, то да се, что в тебе Ване так нравится, – девушка покраснела от смущения, – а потом поняла, что ты не лучше меня, просто одеваешься красивее, ну, держишь себя по-модному. И машина, конечно. Для мужчин автомобиль много значит. Я тебе по секрету скажу. Знаешь, когда я деньги увидела, то первым делом решила, что куплю машину и сдам на права. Ну, с этим проблем не было бы, сама понимаешь: муж-гаишник. Вообще, я с этими деньгами знаешь какая шикарная стала бы! Ванька опять в меня влюбился бы.
– Так ты же замуж собиралась, – рискнула вставить я. Очень уж ее логика меня заинтересовала.
– Ну и что? – не смутилась собеседница. – Мы с Игорем правда в ЗАГС собирались… Но это потому, что Иван меня разлюбил. А если бы он захотел, то Игорь подарил бы меня ему обратно. Я тебе говорю, они как братья были. Все делили пополам. Я так об этом мечтала, по ночам перед сном представляла, какими глазами посмотрит на меня Ванька, когда я приеду к нему на машине, с сигаретой в зубах и в шляпке. Когда все сорвалось, мне так плохо было. Я даже заболела. Сестра хотела врача вызвать, да мамка не позволила. «Ты хочешь, чтобы Соньку все ненормальной стали обзывать? Не надо никаких лекарей. Так перебесится». Наташка мне укол какой-то тогда сделала, но мне совсем ненадолго от него получше стало… Похороны Игоря я вообще плохо помню. А потом понемножку отходить стала. Ребята мне очень помогли, особенно Коля с Иваном. – Глаза у Сони снова затуманились, руки дрожали. Она запросто могла нажать на спуск.
– Ты бы положила пистолет на стол, – осторожно попыталась я повернуть ее мысль немного в сторону от навязчивого желания убить, – давай хоть чаю попьем, пока ты ничего не придумала.
– Да нечего мне думать, – собеседница вдруг впала в агрессию, – почему я должна все решать сама? Надоело! То одного часами приходилось уговаривать, теперь этот тоже ломаться начнет… Я из сил выбиваюсь, чтобы наладить нашу жизнь, а Ванька должен в стороне оставаться? В конце концов, мужик он, а не я. Свою часть работы, самую трудную между прочим, я сделаю, избавлю его от твоего пагубного влияния, а куда тело девать, пусть сам решает. Способов тьма-тьмущая. Можно сжечь или утопить, тогда эту чертову пулю никто не найдет. Ты в Бога веришь? – вдруг неожиданно и на удивление доброжелательно спросила она. – Тогда помолись. Сейчас ты умрешь… И отойди от стола, а то все чашки побьешь, когда падать будешь.
Я встала, внутри у меня все похолодело. Но делать было нечего. Я усиленно начала вспоминать слова хоть какой-нибудь молитвы. В голову ничего, кроме «Боже» и «еси на небеси», не приходило… В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Иван. Он решительно отодвинул меня в сторону и встал между мной и дулом пистолета.
– Соня, девочка моя, – произнес он нежно, – ты извини, но я немного подслушал. Я даже не ожидал, что ты ко мне так серьезно относишься. Я увлекся Ириной только потому, что не знал о твоем чувстве. Я думал, ты Игоря любишь, и не хотел мешать вашему счастью. Теперь у нас с тобой все будет хорошо. Пусть эта девка, – он небрежно кивнул в мою сторону, – уходит. Она здесь лишняя. Мы и так попусту потеряли столько времени. Я очень хочу остаться с тобой наедине. Только ты и я. Как раньше. Помнишь? – Он говорил и медленно продвигался к девушке.
– Но, Ваня, ее нельзя отпускать. Она ведь в милицию пойдет и все про меня расскажет, – робко возразила Соня.
– Да кто ей поверит? – усмехнулся Иван. – Я скажу, что это неправда. Меня ведь уважают. Даже не сомневайся, ее просто сочтут ненормальной ревнивой женщиной и прогонят прочь… Не думай о ней. Гораздо важнее сейчас ты и я. А ей здесь не место. Она нам мешает. Пусть уходит.
– Пусть уходит, – как эхо повторила девушка.
– Иди, – приказал мне Иван, не оборачиваясь.
– Но, Ваня, а ты… – Эти слова чуть не стоили жизни одному из нас. С криком «Я же говорила, она опять хочет мне помешать!» Соня нажала на спуск. К счастью, руки ее сильно дрожали и пуля ушла куда-то вбок, едва не задев Ивана. Но все же она пролетела мимо!
– Иди к чертовой матери! – злобно заорал он.
Я, как ошпаренная, выскочила за дверь.
– Ну вот и все. Теперь мы наконец-то вдвоем, хорошая моя, – услышала я через неплотно прикрытую дверь, – положи пистолет, он нам мешает.
– Нет. Женщина с пистолетом – это стильно, – капризно возразила Соня, – в кино красивые девушки всегда с оружием.
– Но ты же обнимешь меня, правда? – продолжал настаивать на своем Иван. – Как раньше. Для этого руки должны быть свободными.
– Нет, я не хочу, я устала, – пожаловалась Соня.
– Иди ко мне, моя девочка, я пожалею тебя. – В голосе Ивана звучала неподдельная забота и
