Через год они поженились. Свадьба была приличная, гостей позвали человек двадцать. Потом Галя забеременела. Восемнадцатого июня ее отвезли в роддом, где она и родила двойню. Наташа приходила к подруге в роддом и помнит, как та радовалась такому двойному счастью. Саша со своей пилорамы почему то не приехал. Может, транспорт не дали, это ведь в лесу, довольно далеко. Или работа срочная была. Вечером Галю пришла навестить подружка Зина. Она то, по секрету, и рассказала девушке, что ее муж развлекается на пилораме с девчонкой из соседней деревни, а про беременную жену и думать забыл. Она, возможно, придумала это от зависти или ревности, но Галя поверила. Ночью, не выдержав неизвестности, она пешком побежала на пилораму. В лесу у нее открылось сильнейшее кровотечение, и она умерла прямо там, на земле, в лесу. Ее нашли грибники, через два дня. Саша к тому времени уже вернулся и повсюду разыскивал жену. Узнав, как все было, он запил. Две недели после похорон Гали парень пил не просыхая, то ли любил ее уж очень сильно, то ли помнил за собой вину, сейчас уже не узнаешь. Справившись с собой, он побрился, надел свежую рубашку и пошел в роддом. Что ему там сказали тоже неизвестно. Оттуда он пошел в лес и повесился на собственном ремне.
— Такая вот история. — Подвела черту Наташа, переваливая за середину бутылки.
— А с двойняшками, что стало? Их точно двое было? Нам в роддоме сказали, одна только девочка родилась. — Засыпала ее вопросами Нина. Я растерянно молчала. О своих родителях я готовилась узнать что угодно, но рассказанная Наташей история, просто выбила меня из колеи.
— Я, девушки, хоть и выпиваю, но из ума еще не выжила. Я ведь сама ее навещала, она показывала мне два свертка. Две девочки у нее были. Совершенно одинаковые. А вы чего интересуетесь то? Родственники что ли?
— Вроде того. — Ответила за меня подруга, дала пьянчужке денег на бутылку и потащила меня к машине.
Отъехав от дома на несколько километров, я затормозила на обочине. Вести машину дальше я не могла. Руки тряслись, мозги отказывались думать о дороге.
— Выходит, что Лилиана твоя родная сестра?
— Да, Нин. Непонятно только, почему записана только я, и где она пропадала все эти годы? Представляешь, у меня двадцать пять лет была сестра, а я об этом даже не знала. А теперь… — Мне стало так горько, что я заплакала. Нина молчала. Она, как никто понимала, что значит для детдомовца родня. Потом она попыталась сменить тему.
— А вот Макс получается не родной тебе, ни по отцу, ни по матери. И Лилиане родным не был. Интересно, он сам об этом знает?
— Нужно вернуться в роддом и узнать насчет Лили. У меня, то есть у Лилианы, в паспорте сейчас стоит другая дата рождения. Двадцать восьмое июня 1977 года. Разница почти десять дней. Но поверить в такое совпадение просто невозможно. — Я вытерла слезы и взяла себя в руки. — Нужно посмотреть, кто рожал в этом роддоме Двадцать восьмого июня. Не думаю, что в тот день там появилось на свет много девочек. Что-то там еще случилось за эти десять дней, после чего двойня превратилась в одну, а моя сестра в Лилиану Воронову.
Глава 8
Женщина из архива уже собиралась домой. Увидев, что мы вернулись, она удивилась.
— Бумажку с адресом потеряли что ли?
— Нет, тут дело посерьезнее, — заявила Нина. — Мы сейчас к Глебовой ездили. Там куча свидетелей утверждает, что девятнадцатого июня 1977 года Галина Ивановна родила двойню. Как же могло случиться, что зарегистрирована только одна?
Врачиха растерялась, ей явно не приходилось бывать в подобных ситуациях раньше.
— Я не в курсе, работаю в роддоме всего семь лет. Откуда мне знать, что тут намухлевали четверть века назад?
— Это вопрос очень серьезный, Евгения Петровна. Делом Глебовой сейчас занимается прокуратура. — Нинка врала напропалую. — Необходимо точно выяснить, куда делась вторая девочка. Иначе у Вашего роддома возникнут серьезные неприятности.
— Хорошо-хорошо. Вы не беспокойтесь. — Она так расстроилась, что даже не догадалась спросить у нас документы. — Подождите немного, я схожу к заведующей и узнаю, как поступают в подобной ситуации.
Вернулась она довольно быстро, облегченно улыбаясь.
— Я думаю, сейчас все разрешится. Я недавно работаю в архиве, всего второй день, — смущенно пояснила она. — Есть еще один список, в котором фиксируются умершие дети. Сейчас мы его найдем и, надеюсь, все прояснится. Ну вот, точно, — она провела пальцем по строчке в огромной регистрационной книге. — Глебова. Скончалась Двадцать восьмого июня 1977года. Причина — патология сердечной мышцы. ( Я постаралась осмыслить услышанное. Девятнадцатого июня родились две девочки по фамилии Глебова. Одна из них умерла двадцать восьмого июня….Значит, моя сестра скончалась именно в тот день, когда, согласно паспортным данным, родилась Лилиана?) — Ну и последний вопрос. — Я достала блокнот. — Посмотрите пожалуйста, кто рожал двадцать восьмого июня в вашей больнице?
Евгения Петровна покопалась в книгах и выдала результат:
— В тот день одна только роженица разрешилась девочкой. Зиновьева Светлана Владиславовна. Адрес записывать будете?
Записав все данные, мы вернулись к машине.
— Ну в целом все ясно. У этой Светланы, похоже, были неудачные роды, ребенок умер. Его поменяли с моей сестрой. Либо она попросила персонал, либо нашелся кто-то сердобольный и решил хоть одну из близняшек пристроить в добрые руки. Что все так и было, можно даже не сомневаться. Осталось только выяснить, как мать Лили из Зиновьевой превратилась в Воронову.
— Может, второй раз замуж вышла?
— Можно к ней съездить, только нам это уже ничего не принесет. Макс Лили не брат, а значит мне тем более.
— Но он то этого не знает.
— Ну и как я по-твоему объясню появление сестры-двойняшки? Что меня потеряли по дороге домой двадцать пять лет назад? Или в такси забыли?
— Вот для этого и надо идти к Светлане. Сама кашу заварила, сама пусть и выкручивается.
— Ладно, поедем. Только завтра. Достаточно на сегодня впечатлений. Да и есть зверски хочется.
— Клара обещала что то вкусненькое приготовить, — мечтательно пропела Нина. — Поехали домой.
— Хорошо, только по дороге заедем, купим тебе сотовый, не вечно же мы вместе ходить будем, а связь держать надо.
Доехав до города, мы поставили «восьмерку» на стоянку, и я позвонила Павлу. Оказалось, что он уже послал ребят отогнать «Хаммер» ко мне домой.
— Я отвезу тебя на своей машине, — заверил он меня. Через восемь минут перед нами остановилась красавица — «Хонда». Из нее выскочил Павел с букетом ромашек и распахнул передо мной дверку. Он не знал, кем приходится мне Нина, и играл во всю. Приземистая спортивная машина внутри оказалась просторной и уютной. Усадив Нину, Павел занял место за рулем.
— Извини, дорогая! Цветочки простенькие, по дороге купил. В цветочный магазин заезжать не стал, не хотел, чтобы ты ждала меня хоть одну лишнюю минутку. — Подруга непонимающе таращилась на нас, но вопросов задать не решилась. Подъехав к дому, я стала зазывать его на обед.
— Не стоит перегибать палку. Костику уже наверняка донесли о наших отношениях, так что ни к чему его дразнить.
— Да наплевать на него! — Искренне воскликнула я.
— Лучше вечером я приглашаю тебя в ресторан. Заеду часиков в девять. Жди.
В холле нас уже ждали. Клара с удивлением уставилась на наши пустые руки.
— Что? Удивляешься? Вот и я в шоке. На эту корову не удалось подобрать ничего стоящего. — Я обернулась к Нине. — Чем жить с такой фигурой, милочка, легче в детстве удавиться. — Я видела, что подруга смертельно обиделась, потом объясню ей, что лучший способ втереться в доверие к прислуге, попасть хозяевам под горячую руку.
