Я уже собиралась ложиться спать, когда в мою дверь позвонили. На пороге стоял странный мужчина неопределенного возраста. Хотя лет ему вероятно все же было не слишком много. С таким помятыми и пропитыми лицами люди, как правило, долго не живут… Я изумленно рассматривала тщедушную фигурку в покрытом жирными пятнами пиджаке, застывшую у меня на пороге.
– Вам кого? – Никакого более оригинального вопроса я в тот момент придумать не смогла. – Мне кажется, вы ошиблись адресом.
– Это вряд ли. – Прокашлявшись, солидно ответил мой неожиданный гость. – Хотя конечно если вы не Орехова Евгения Владимировна…
– Викторовна. – Автоматически поправила я, изумленно взирая на незнакомца.
– Без разницы. Может Викторовна. – Легко согласился он. – У меня с детства память на отчества плохая. Так если вы и есть та самая Орехова то с вас стольник.
– За что это, интересно? Когда я вам денег задолжать успела, любезнейший?
– Мне Сергеич твердо обещал, что мне точно не меньше стольника дадут, если я письмо по адресу доставлю.
– Что за письмо? – С подозрением поинтересовалась я. – От кого?
– От соседа моего по камере. – Терпеливо пустился в объяснения мужичок. – Мы с ним четыре дня вместе кантовались на нарах. Жалкий я тебе скажу типчик, интеллигент одним словом, хоть и в убийстве обвинялся. Пожалел я его, честно говоря, объяснил кой чего… ну там как вести себя нужно в камере, что говорить можно, что нельзя… Хоть он непонятливый оказался, жуть… Постоянно на грубость нарывался… Короче, – заметив мое намерение прикрыть дверь, заторопился странный гость, – я письмо вам от него принес. Просил он очень, как выйду разыскать вас и вручить послание. Денег обещал. – Еще раз на всякий случай напомнил он. – Не просто было вынести то его из тюрьмы между прочим. Хорошо у меня прихваты есть… Я уж третью неделю записку с собой таскаю, как зеницу ока берегу… Важная вещь, я же понимаю, не дурак…
– Что же вы как долго письмо то несли? – Удивилась я. – Из другого города что ли ехали?
– Почему это из другого? – Обиделся он. – Из этого. И ничего не долго. Как освободился так и принес, как обещал.
– Сами же сказали, третью неделю уже носите с собой записку. – Напомнила я.
– У меня свои дела были. – Удивился моей непонятливости мужчина. —Ну должен же я был обмыть освобождение, перед друзьями проставиться. Тем более и деньги были…
– А теперь значит , кончились? – С пониманием посмотрела на собеседника я. Он только вздохнул тяжело в ответ и горестно кивнул. – Подожди. Сейчас вынесу сотню.
Получив деньги в обмен на мятый засаленный рулончик бумаги, гость торопливо удалился, а я вернулась к себе в спальню и с любопытством развернула послание. Внимательно прочитав его до конца, я глубоко вздохнула. Ну вот и все. Наконец то все встало на свои места. Прояснились последние темные пятна в этой запутанной истории. Теперь действительно похоже можно поставить жирную точку в деле об убийстве не только Владимира Степановича Павлова, но и со смертью Юрия Евгеньевича Семенова тоже появилась возможность разобраться на чистоту. Да и лично мне это письмо открыло глаза на многое. Карозину я уже, правда, ничем помочь не смогу, но добиться справедливости у меня сил и возможностей хватит.
'Здравствуйте, Евгения Викторовна. К сожалению мы с вами практически не знакомы, вероятно вы даже не сможете вспомнить моего лица, хотя я вас рядом с Юрой видел довольно часто. Когда вас объявили невестой Юрия, я, вы уж извините, навел о вас справки. И имя узнал, и адрес… Но это сейчас не важно. Я хочу поговорить о другом, намного более важном, особенно для вас. Сейчас я попал в очень неприятную историю, меня, как известно, обвиняют в убийстве Юрика и даже в камеру посадили. Хоть это и абсурдное заявление, но боюсь, выпутаться из этой истории мне будет совсем не просто, да к тому же здоровье пошаливает. Конечно, я Юру не убивал. Как я мог это сделать, ведь я же любил его. Любил по настоящему. Наверное, вам трудно это понять, да и не к чему. Я решил написать вам потому, что по моему это единственный способ вынести слово правды из этой ужасной камеры, которая вот вот станет моей могилой. Друзей там на воле я давно растерял. Следователи не хотят меня слушать и даже смеются над моими заявлениями, что в принципе понятно, Алина Григорьевна довольно состоятельная женщина и смогла твердо «убедить» милицию в моей виновности еще до начала какого бы то ни было суда и следствия. Бог ей судья, она старается для спасения своего сына. А обо мне, к сожалению, позаботится некому. Я вспомнил о вас, потому что на данный момент вы не только последний участник этого дела, но и последний живой свидетель, имеющий реальную возможность дать показания . Для вас это тоже может представлять опасность. Я расскажу вам о том, что услышал в ту ночь в доме Юры. Что делать с этими сведениями, решать вам. Хочется верить, что вам вдруг захочется помочь несчастному человеку , безвинно осужденному за чужие грехи. Вы можете попытаться найти людей, заинтересованных в том, чтобы эта история вышла наружу.
Когда я вошел в особняк, то сразу же услышал голоса, доносящиеся из столовой. В мои планы не входило объясняться с Юрой при свидетелях, и я решил подождать, когда его гости уберутся прочь. Времени у меня было предостаточно, и я проскользнул на кухню. Слышимость была отличная, я узнал много интересного для себя. Сначала разговор шел на повышенных тонах, но достаточно доброжелательно и жизнерадостно. Юра даже смеялся, рассказывая тем двоим, как дурачил меня, выдавая вас за свою невесту. Он обзывал меня такими словами, подбирал такие обидные эпитеты, что я все губы себе искусал, чтобы не разрыдаться. Не хочется вспоминать всего, но поверьте, этот мерзкий разговор еще долго будет звучать в моих ушах. Суть вам известна, так что не стану пересказывать. Потом они еще немного посмеялись надо мной и один из гостей начал прощаться. В столовой остались двое. Юра и Павел Гущин, сын Алины Григорьевны, жены Владимира.
– Слава богу, тебе удалось убедить Анзора в том, что это была всего лишь безобидная шутка. – Сказал Павел, как только захлопнулась уличная дверь.
– Уж и не знаю, как бы я со всем этим справился, если бы не ты. Спасибо. – Искренне поблагодарил Юра. – В какой то момент я испугался , что он набросится на меня с кулаками.
– Боюсь не только с кулаками. – Проворчал Гущин.
– Да еще Володька куда то провалился. Втравил меня во все это дерьмо и испарился. Придется еще раз серьезно поговорить с этим прохвостом.
– Я как раз пришел по этому поводу. – Глухо начал Павел и подавленно замолчал.
– Что то случилось? – С тревогой спросил Юра, и видя , что гость продолжает смущенно молчать ,
