Князь взял меня за локоть.
Ты извини, неправ я был, когда про ранение твоё сказал, не подумавши-то. А где их оружие?
Дома у меня — денег ведь стоит, чего же трофей в лесу на дороге бросать?
А как ты в лесу-то один оказался?
Почему же один?
И я рассказал, что ездил с Ильёй и его дочерью на коптильню и всю последующую историю.
Надо же, — восхитился воевода. — Я и не знал, что ты воин умелый. Спас, значит, купца и дочь его?
Получается, так.
Тогда на дочке купца жениться обязан — ты ведь ей жизнь спас, потому по неписаным законам должен её в жёны взять. Как разобьём шведа — пригласи на свадьбу.
Князь захохотал, обнажив белые зубы.
Уходил я из кремля в смятенных чувствах. И дёрнул же чёрт шведа указать на меня пальцем. Я никому не собирался хвастать своими победами, а теперь что? Ну как князь и в самом деле вспомнит после победы — а в том, что она будет, я не сомневаюсь — о моей свадьбе? Одно дело — жениться по большой любви, по своему большому желанию, и совсем другое — по желанию князя. Ему-то что? Погулял на свадьбе, попил вина, попел песен и — хоть трава не расти.
В растрёпанных чувствах я чуть не забыл в кремле свою шведскую лошадь. Хорошо ратник спросил:
— А лошадь что же?
Я вернулся, поднялся в седло. Интересно, как звали моего трофейного битюга раньше? Нрав у него спокойный. До сих пор он у меня без клички. Как-то надо назвать. Предложу-ка я домашним конкурс на лучшую кличку для мерина.
К моему удивлению, спор об имени трофея разгорелся нешуточный. В итоге решили остановиться на Клинке. «Сивка» или ему подобные — уж очень избито. Почему всплыло это имя, я уже не скажу, но впредь мерина называли именно так.
Стоило поджить моей ране, как резко увеличился поток пациентов. Успешное лечение князя или осада города привели к такому итогу — непонятно. Но теперь с утра и до вечера, с небольшим перерывом на обед, я осматривал больных, назначал травы, делал мануальную терапию, оперировал.
Были ранения, полученные горожанами на городских стенах, — этих я принимал вне очереди и без оплаты. С больных брал по совести: с бедных — полушку, а с купца — и серебряный рубль.
Илья, глядя на мою работу, как-то сказал мне:
— Вот кем мне надо было стать, а я в купцы подался.
Эх, Илья, для этого надо долго учиться, к тому же далеко не всякий сможет возиться в крови, гное, в дерьме. А если принять во внимание, что ты вкладываешь в пациента знания и душу, но болезнь оказывается сильнее, и пациент умирает, то завидовать нечему. У каждого, даже выдающегося врача, своё кладбище пациентов.
Через месяц пришло радостное известие — подмога от государя уже близко, в одном дневном переходе. Все предвкушали скорое снятие осады.
И вот наступил этот день. Я взобрался на городскую стену. С западной стороны раздались крики, пушечные и мушкетные выстрелы. Часа через два показались отступающие в беспорядке шведы.
Пушкари Пскова открыли частый огонь по позициям неприятеля, а вскоре распахнулись сразу трое городских ворот, и на помощь наступавшим ратям Ивана Грозного выехали псковские дружины.
И дрогнули шведы, побежали, бросая палатки, пушки, повозки с имуществом.
Жители Пскова стояли на стенах крепости и радовались — подбрасывали шапки, обнимались, орали что-то невразумительное. Слава богу, конец осаде. Хотя продукты в крепости ещё были, но почти всю живность — кур, гусей, поросят уже съели.
