представление о его параметрах и ничего лучшего от нас не ожидал.
Поэтому появление нашего спутника уже 4 октября стало громом среди ясного неба. Он поражал воображение не своим приоритетным рождением, а габаритами, позволявшими наблюдать за его полетом в лучах восходящего и заходящего Солнца даже невооруженным глазом. Параметры этого первого в мире искусственного спутника нашей планеты, хорошо различимые на многочисленных фотографиях, полученных с помощью больших телескопов, шокировали американцев. На орбите с апогеем 947 км и перигеем 228 км находилась последняя ступень советской межконтинентальной ракеты, от которой отделился небольшой шарик. Им нетрудно было установить, что при примерно равных размерах (длине 26 м и диаметре 3 м), лимитируемых условиями транспортирования по железным дорогам, грузоподъемность этой ракеты была выше, чем у 'Атласа'.
Было чему удивляться. Ведь «Атлас» мог занять место на стартовой позиции только в конце следующего года! Гонка в создании МБР была ими вчистую проиграна. Сказалось различие в подходе к экспериментальной отработке машин посредством летных испытаний. Американцы вели ее путем постепенного усложнения комплектации ракеты и соответственно увеличения дальности полета. В частности, на первом этапе ЛКИ 'Атлас' оснащался лишь четырьмя стартовыми двигателями (первой ступени) и макетами головной части и маршевого двигателя второй ступени. И пуски его производились на дальность 1000 км. На втором этапе – на дальность 4000 км при включении маршевого двигателя и только двух стартовых. И лишь на третьем этапе ракета стартовала на максимальную дальность.
Королев же на всех этапах ЛКИ производил пуски полностью укомплектованных машин на предельную дальность. Придерживался принципа 'дороже, но быстрее', который в данном случае себя полностью оправдал.
Демонстративный полет вокруг Земли второй ступени нашей МБР оказывал огромное психологическое воздействие. Впервые в течение холодной войны американцы ощутили себя незащищенными. И не только от ответного ядерного удара. Неожиданное появление реальной опасности наводило на рьяных противников коммунизма панический страх, поддерживаемый средствами массовой информации западного мира, которые и дали нашей модифицированной 'семерке' название 'Спутник'. Они призывали к корректировке стратегии холодной войны и политического курса в отношении Советского Союза, к форсированию работ по системе 'Авангард'.
Поскольку все сведения о конструкции и параметрах ракеты Р7 являлись совершенно секретными, наши средства информации сосредоточили свое внимание только исключительно на шарике и его траектории полета вокруг Земли. Все радиостанции эпизодически транслировали писк его передатчика. Убеждали доверчивых граждан, что видят они на небе именно его движение. И что именно он является первым искусственным спутником Земли (и единственным), «демонстрирующим научно- технические успехи людей нового, социалистического общества, делающего реальностью самые дерзновенные мечты человечества».
Автор этого исторического события смог расслабить свою нервную систему, принимая поздравления коллег, лишь на несколько дней. Хрущев быстро сориентировался в создавшейся обстановке. Уловил возможность использования научно-технических достижений приоритетного характера в исследовании овеянного романтикой космического пространства в политических целях как внутри страны, так и в мировом масштабе. Для проверки этого вывода он попросил Королева постараться запустить еще один спутник с каким-нибудь элементом новизны в сороковую годовщину Октябрьской революции.
И уже 10 октября Королев с облегчением увидел соответствующее постановление Совмина, которое позволяло приступить к реализации его стратегических планов и избавляло от возможных неприятностей за показ американцам совершенно секретной второй ступени нашей МБР. Не все придерживались мнения, что даже десяток строго засекреченных боевых стартовых позиций Р7 могли сделать для обороны страны меньше, чем этот демонстрационный пуск 'Спутника'. А велось сооружение только четырех таких позиций в районе Плесецка.
Рейтинг всех главных конструкторов 'семерки' мгновенно подскочил. И им, а также заместителю Королева по проектным делам В.П. Мишину без всяких проволочек и без защиты диссертации присудили ученые степени докторов технических наук. Униженный слегка такой уравниловкой, Королев не стал рисковать своим будущим. Решил осуществить этот второй пуск раньше, чтобы в случае аварии не портить настроение Хрущеву в торжественный день.
Хотя яркость первой 'коммунистической Луны', порождавшей кошмарные сны у американцев, продолжала расти с каждым витком вокруг Земли, третьего ноября к ней присоединилась еще одна, массой 8200 кг. На этот раз от центрального блока уже ничего не отделяли. Стало очевидным, что отделение шарика от него на орбите являлось излишним. Королев это, конечно, понимал и раньше, однако помалкивал, опасаясь, не без основания, что в таком случае был бы вообще наложен запрет на использование МБР для запуска спутников.
Теперь же ситуация изменилась. Шарик неплохо сыграл свою роль символа первого спутника планеты. И его намертво закрепили на раме в вершине блока. Дополнительно на блок поставили прибор для измерения излучения Солнца и контейнер с собачкой – Лайкой, которую облепили датчиками артериального давления, подключенными к телеметрической системе этого блока. Больше нечего было ставить. Да и времени было мало, в результате чего компоновка такой 'биологической лаборатории' получилась достаточно грубой, что отразилось на ее массе, доведенной до полутонны. Зато собака придавала новому спутнику приоритетный характер. Звучало солидно: впервые в мире живое существо облетело Землю. Расчет Хрущева оправдался. Празднично настроенные трудящиеся с восторгом восприняли появление на орбите обреченной лайки. Очередной успех советской науки и техники избавлял их от гнетущего комплекса неполноценности в области технологии. Слова 'впервые в мире' стали девизом счастливого детства зарождавшейся в нашей стране космонавтики. Королев, Мишин, Крюков получили Ленинские премии и монопольное право на формулирование (с учетом Келдыша) советских приоритетных программ по освоению космического пространства и на разработку на базе Р7 нужных для их реализации ракет-носителей.
Включенная на полную мощность пропагандистская машина опять сконцентрировала внимание общественности лишь на оборудовании рамы и на собаке. На том, в чем мы по технологии производства были не на высоте и не собирались тягаться с американцами. При этом, вдобавок, еще придерживались тезиса, что такой 'биологический спутник' делала вся страна.
Мир с нетерпением ждал ответных действий со стороны Америки. Хотя каждый день ее молчания способствовал росту престижа нашей страны, особенно в развивающихся государствах, она не спешила. Министр обороны США сдерживал Брауна, объявившего о готовности его системы к старту. Просил не торопиться в таком важном деле. Хотел, чтобы первый американский спутник был без немецкого акцента. Однако, к его сожалению, поставленная на пусковую позицию система 'Авангард' взорвалась при включении двигателя. Так как ее создатели долго не могли разобраться в причине такой аварии, он вынужден был открыть шлагбаум в космос команде Брауна, которая и вывела 31 января спутник 'Эксплорер-1, массой 14 кг (вместе с последней ступенью ракеты) на орбиту Земли. Благодаря своему оснащению первоклассной аппаратурой и системой телеметрии, а также рекордной высоте его орбиты (с апогеем 2530 км) он смог внести вклад в науку в рамках МГГ. Открыл существование радиационных поясов у Земли. Естественно, что американские средства информации усиленно трубили об этом. Представляли ничтожную массу спутника в качестве выдающегося национального достижения, свидетельствовавшего о недостижимом для России уровне высоких технологий в США. Но шла холодная, но война. И наша пресса с сарказмом сообщала, что спутники подобных габаритов не имеют будущего. А запуск ими в марте 1 958 г. Спутника 'Авангард -Г вообще не комментировала.
Попытка запустить в апреле по программе МГГ наш научный спутник 'Д' не удалась из-за аварии ракеты. Он увидел свет Солнца только через два месяца после 'Авангарда-1'. По команде наша пропаганда пропела ему панегирик, акцентируя внимание на его массе, равной 1327 кг. И по делу. Ее величина действительно свидетельствовала о наступлении поворотного момента в развитии ракетной техники. Возможность выведения на орбиту Земли контейнеров большой массы и габаритов создавала перспективу их оснащения громоздким оборудованием прикладного назначения в интересах как военных, так и гражданских ведомств: связи, метеорологии, геодезии, астрономии.
Хрущев остался очень доволен тем, что удалось еще раз 'умыть' Эйзенхауэра. По его указанию Совмин выделил Академии наук дополнительные вакансии специально для главных конструкторов ракеты
