Эра джихада

разговаривают и о чем. Им говорили, что надо сказать в ответ на тот или иной звонок. И они говорили это. Все.

Через полчаса англичанин остановил машину на одной из улиц Джидды. До назначенного ему места встречи было еще порядочно, но он решил пройтись пешком. Привычки, полученные в дар-аль-харб, земле войны, давали о себе знать.

– …Оперативный агент Аслан, он же Хадуллаев Лечи Салманович, семьдесят седьмого года рождения, чеченец. Отец, Салман Хадуллаев, убит неверными в Чечне в две тысячи первом году. Мать Айша Хадуллаева, скончалась в Чечне в две тысячи третьем году. Хадуллаева воспитал его дядя, Хамзат Хадуллаев.

Спортсмен, вице-чемпион России по кикбоксингу. Сознательный чеченец, испытывает ненависть к России и к неверным. Участник исламского сопротивления, но организационно не входил ни в один из джамаатов. Его сеть подчинялась иорданскому оперативному центру, перешедшему к нам на связь в двадцать девятом году[44].

Опытный оперативник, прошел курс подготовки призраков, закончил лучшим в своей группе. Включен в третью оперативную группу. Выполнил более тридцати заданий в Сирии, Ливии, Египте, Иордании, Ираке. Только один провал, произошедший по вине предателя, которого он позднее ликвидировал своими руками. Неоднократно доказал свою преданность. Знание языков – чеченский, русский, диалекты Аравии, Южного и центрального Ирака, Ливии, Египта, классический арабский, английский.

– Я помню его… – подал голос сидящий за столом среднего роста бородач, борода которого была для присутствующих здесь почти что вызовом, ибо в Королевстве носить бороду означало стать подозреваемым в исламском экстремизме и умыслах против Короля, – я занимался с ним отдельно от всех, по его просьбе. Он хотел стать лучшим разведчиком из всех.

В голосе говорящего явно слышался акцент валлийца.

– И как? Он стал им? – задал вопрос страдающий излишней полнотой пожилой мужчина в бурнусе.

– Да, стал. Полагаю, он лучший из всех, кого вы посылали на обучение.

Бородатому с трудом удавалось скрывать презрение к этим полным, страдающим одышкой людям, которые по какому-то странному стечению обстоятельств считались в этой стране разведчиками. Какие они разведчики? Вон тот – аж какой-то там брат короля, то ли двоюродный, то ли троюродный – в день заглатывает по бутылке виски. А вон тот обожает маленьких девочек…

В боевых подразделениях САС нельзя было служить тем, чей возраст перевалил за сорок лет – и валлиец был вынужден уйти в МИ-6. Его послали в Саудовскую Аравию, и он на секретных базах в пустыне обучал тех, кого ему присылали местные – те, кто должен был вести джихад. За восемь лет, пока он безвылазно торчал в этой стране, он успел проникнуться к местным глубочайшим презрением и только диву давался, почему Господь дал этим растленным лентяям столько нефти?

– Вопрос в том, пригоден ли он для работы в России. Тем более для такой операции, как «Пакет».

Тот, кто задавал этот вопрос, тоже был британцем, но он был намного моложе и разговаривал на классическом оксфордском английском. Он был полной противоположностью первому англичанину – из состоятельной семьи, доктор политологии в двадцать девять лет, тема диссертации «Характеристика переходных состояний общественно-политических систем на примере стран Восточной Европы». Не служил своей стране в армии, зато стал одним из самых молодых начальников станции в истории Службы. Именно он был одним из тех, кто стоял за «арабской весной», давая рекомендации, основанные на своей диссертации. Получалось что-то не то, но его это ничуть не заботило.

Один из саудовских разведчиков – единственный из присутствующих саудитов, достойный уважения как разведчик – постучал по клавиатуре своего ноутбука, вызывая на общий экран новую информацию.

– У нас нет выбора, – сказал он, – основной наш актив в операции завязан непосредственно на Аслана.

На экране появилось фото женщины.

– Шаламова, Алена Владиславовна, родилась в восемьдесят втором году в Москве. Познакомилась с Асланом, приняла ислам и имя Зейнаб. Приняла идеи ваххабизма, лично участвовала в доставке взрывчатки в Москву для ведения джихада. Русским спецслужбам неизвестна. После эксфильтрации Аслана из Москвы, которое мы обставили как похищение русскими спецслужбами, потеряла его ребенка. О том, что Аслан жив, не знает. На связи с две тысячи десятого года, агент Фатима. Работает корреспондентом от государственной телерадиокомпании «Россия» в Москве, прикомандирована к Администрации Президента, имеет пропуск в Кремль. Дает ценнейшую информацию о настроениях и тенденциях в высших эшелонах власти в России. Любовник – Фрашук Владимир Петрович, начальник отдела в Администрации Президента. Работает на идеологии.

Молодой британец скривил губы.

– И как вы намереваетесь это разыгрывать? Реакции женщины практически непредсказуемы, тем более женщины, когда-то потерявшей ребенка.

– Все в порядке… – успокоил англичанина «саудит», – с Фатимой постоянно работают. Ее состояние находится под контролем. Нельзя сравнивать ее с западной истеричкой, она верующий человек, правоверная мусульманка.

«Саудит» на самом деле был русским, точнее – наполовину татарином. В восемьдесят седьмом году его удалось внедрить в Саудовскую Аравию по хорошей легенде, дающей возможность через несколько лет вплотную подойти к тайнам финансирования джихада в Афганистане и Пакистане, переправки оружия и наемников, развертывания басмаческого движения в южных республиках СССР, проникновения в СССР ваххабизма. В девяносто втором он пришел с повинной в Мухабаррат и предложил свои услуги. Его могли казнить, отрубить голову на площади как предателю – но разведку страны тогда возглавлял принц Турки аль-Фейсал. Намного лучший разведчик, чем нынешний глава службы, который успел уже съездить в США пролечиться от алкоголизма. Принц аль-Фейсал поговорил с советским разведчиком и сказал, что свои преступления против Саудовской Аравии он сможет искупить только честной работой на саудовскую разведку. Теперь бывший комсомолец возглавлял отдел, занимающийся сопровождением всей нелегальной агентурной сети, и волей Его Величества в порядке исключения ему было пожаловано саудовское подданство, хотя в его жилах не было ни капли арабской крови.

– Откуда вернулся Аслан? – задал вопрос бородатый англичанин.

– Из Ливии. Так, внимание… началось.

Сегодня в Триполи должен был состояться сход шейхов крупнейших племен Ливии, как восточных, так и западных. Его инициатором должен был стать шейх уль-ислам Хаби, очень уважаемый в исламском мирке ученый и правовед, настолько уважаемый, что если бы он сказал, что кто-то из шейхов племен действует не по воле Аллаха, его разорвали бы собственные подчиненные – боевики. На этом сходе он намеревался предъявить шейхам тяжкие обвинения в отпадении от ислама, убийствах правоверных, контактах с неверными и потребовать прекратить усобицу и объединиться в единую страну к благу всего ливийского народа, как и было раньше. Это могло пройти – моральный авторитет шейха, к восьмидесяти годам ничего не нажившего, кроме старой машины да большой армейской палатки, которая у него была вместо шатра, среди ливийцев был очень высок, а усобица всем надоела. Тем более что шейхи все доходы от нефти оставляли себе, а с людьми как Каддафи не делились. Но шейха Хаби кто-то убил, и восточные шейхи поспешили заявить, что это сделали западные шейхи, а западные – что к этому приложили руку восточные. После чего грызня вспыхнула с новой силой, а Ливия еще долго не сможет вернуться к нормальной жизни и конкурировать со странами Залива на рынке нефти.

Картинка на экране, на которой было изображено лицо миловидной, даже красивой блондинки, сменилась изображением с камер видеонаблюдения. Агент Аслан подъехал к одному из зданий, принадлежащему саудовской государственной компании АРАМКО – там он должен был встретиться со своим куратором.

– Весь вопрос в том, как замотивировать действия Зейнаб. И у нас есть насчет этого кое-какие мысли…

Джидда – совсем не то место, где можно неожиданно встретить знакомого, здесь не так много туристов, как на Кипре или на черноморском побережье Турции, но Лечи, спокойно идя по улице и