На летной палубе, пахнущей, как и на всех авианосцах, реактивным топливом и горелой резиной, нас встретили несколько человек, одетых как летные техники, в коричневых легких ветровках и радиофицированных шлемах – здесь, на палубе, у каждого члена палубной команды была форма своего цвета, указывающая на его специальность. Коричневая форма означала, что перед вами технический специалист, механик по самолетной части.
Среди них был собеседник для Мисли – Его Императорское Величество, Николай Третий, и для меня – действительный тайный советник Путилов. Вероятно, господин Путилов выживет и при ядерном взрыве…
Мисли повели в адмиральскую каюту, она была здесь совсем недалеко, на корме. Мы с Путиловым отошли в сторону, к стенду, где летные техники возились с отремонтированным двигателем, гоняя его на режимах. Из-за шума тут можно было говорить в полный голос, не рискуя быть подслушанными.
Путилов был ниже меня больше чем на голову. За то время, пока мы не виделись, он постарел, в жидких волосах появилась седина, глаза были усталыми и строгими.
– Рад видеть вас в добром здравии, князь… – сказал Путилов с неискренней, вымученной улыбкой, – рад, что у вас все в порядке.
Я пожал плечами:
– А что может быть не в порядке?
Путилов, когда все это только затевалось, был категорически против, и не только он. Вообще, по моему скромному мнению, внешнюю разведку надо перетряхивать и сильно, иногда я жалею, что не приял пост министра без портфеля, тогда бы меня не сунули в персидское пекло, сидел бы в Петербурге, делами бы занимался по той же разведке. Разведка – это люди, с которых очень давно жестко не спрашивали за результат.
В чем может быть результат разведки? Для чего она существует? Почему-то считается, что дорогостоящие, рассчитанные на годы операции по внедрению агентов под чужим именем и под легендой что-то дают. Открою вам маленький секрет – нигде, кроме сцены синематографа, они ничего не дают. Ровным счетом ничего. При малейшем проявлении сколь-либо серьезного интереса к чему бы то ни было важному этот интерес отслеживается контрразведкой страны пребывания и деятельность агента, на подготовку и внедрение которого ушли миллионы, либо ставится под контроль, либо безжалостно пресекается.
А вот что делать с «Роял Датч Шелл»? Сэр Генри Детеринг создал громадную нефтяную компанию, занимается добычей на шельфе Северного моря, она лезет в Южную Америку, в Африку. У этой компании есть дочерняя компания, занимающаяся рисками, в персонале – бывшие сотрудники SAS и разведки. Лезут во все щели, вынюхивают, и ответ на все один – коммерческий интерес. Ищут возможности для вложения капитала.
А «Бритиш Американ Аэроспейс»? Это уже не «аэроспейс», это крупнейшая в мире компания, производящая оружие. У немцев таких две: «Рейнметалл» с дочками, принадлежащий Круппам, и «Краус Маффей Вегманн», принадлежащий неизвестным акционерам (вполне возможно, что нынешнему рейхсканцлеру в том числе), в Российской Империи есть казенные заводы и несколько частных. Но «Бритиш Американ Аэроспейс» по аудированному обороту крупнейшая, она производит все, от пулеметов и до космических ракет, она может вооружить современную армию от и до. Эти тоже присутствуют везде, в Африке, Латинской Америке, Японии, даже у нас, ведут какие-то переговоры, что-то поставляют, принимают плату всеми валютами мира, содержат гигантскую службу безопасности, целый корпус инструкторов и военных инженеров – дошло до того, что они сдают какую-то технику армии в лизинг и обеспечивают ее обслуживание силами гражданских специалистов. И везде, куда бы они ни совались, ответ один – коммерческий интерес.
А теперь возьмем меня. Я занимаюсь бизнесом в новом свете, бизнесом в кризисных регионах. Я знаю обстановку там не понаслышке, у меня есть специалисты, способные и готовые выполнять любые задачи, и этих специалистов не один и не десять – их сотни, а если надо – то и тысячи. Вероятно, обстановкой в Новом свете я владею едва ли хуже любой из русских разведывательных служб, а то и лучше. И все легально, а самое главное – почти бесплатно, если не доходит до необходимости вмешательства. Система не только существует на зарабатываемые ей деньги – но и приносит прибыль. Никого из нас нельзя арестовать просто за то, что я въехал в САСШ по чужим документам.
Скажите, можно ли было бы даже гениальному разведчику завербовать… ну, скажем, Марианну. Может быть, можно, только на это потребовалось бы не менее года. И гарантий никаких. А остальных, кто работает на меня? А как быть с тем, что происходит сейчас? У меня – прямые выходы на самый верх властной иерархии, на разведслужбы, возможность получать и передавать информацию. Возможность влиять на события. Сколько бы времени потребовалось для того, чтобы дать разведчику, действующему под прикрытием, такие возможности?
А у меня они есть. И прикрытие гениальное. Догадались какое? Правильно – коммерческий интерес.
Потому-то на меня и смотрит так исподлобья Путилов. Чувствует опасность…
– Я слышал, у вас были проблемы в Тегеране.
– Были, – подтвердил я, – как на это смотрит Служба?
Путилов отвернулся, стал смотреть на океан.
– Как на это смотрит служба? – надавил я.
– Нам до этого нет дела, – буркнул Путилов.
– Это не влияет ни на что.
– Вот как?
Конечно, Путилов знал, чем я занимаюсь. Не знал – подозревал. После того как на Запад бежал Котовский, – в сильную опалу попало МВД и возвысилось СЕИВК, третье отделение. Но это было незаслуженно – рано или поздно подонок найдется в любом ведомстве, в любой конторе. Помимо оргвыводов – под недоверие попали все существующие спецслужбы, началась организация параллельным систем… даже не разведки, а внешнего воздействия, так будет точнее. Это могло означать только одно – сокращение финансирования и влияния. Ни один бюрократ этого просто так не оставит.
– Вы можете оказать нам некоторую помощь… – сказал Путилов, смотря куда-то вдаль, в сторону Африки. – С вашими возможностями по легализации людей, получению информации, доставке грузов.
– Сударь, я просто занимаюсь коммерцией. Не более того.
Путилов пожал плечами:
– Как знаете. Честь имею.
– Честь имею.
Мисли разговаривал с Николаем больше часа, все это время я находился на палубе, в кормовой части, рядом с вертолетом. Мой дед часто говорил мне – какого черта ты потерял в королевстве кривых зеркал, без него бы уже первый твой корабль обмывали. Может быть, даже бы этот…
Да, этот. Ударный авианосец, дальние походы, контркурсы с британцами и невидимые дуэли, больше тысячи человек в подчинении. Все это я променял на жизнь изгоя, своего в чужой стране – ни семьи, ни своего дома, только номера отелей, съемные виллы и постоянное чувство опасности. Иногда меня посещает чувство, что меня можно сравнить со сжатой пружиной – она сжата уже так давно, что если ее разжать…
– Господин Воронцов?
Я обернулся – на меня смотрел фон Пален, флигель-адъютант Его Величества. Ни титула, ни звания… ах, да, я же предатель.
– Его Императорское Величество изволят пригласить вас на разговор. Тет-а-тет и незамедлительно.
– Руки держать за спиной?
Фон Пален никак не отреагировал… вышколен как надо.
– Извольте… князь.
