удалось, сознание возвращалось к нему. И тут он увидел, что его не положили на диван потому, что этого дивана просто не было. В этой комнате вообще не было ни дивана, ни кровати, ни какой-либо другой мебели.
Черт, да что же это такое? Их что, забрали в полицию?
Он попытался встать – и на этот раз ему удалось это сделать, хотя для этого ему пришлось встать на четвереньки, а штормило – как в северных морях, короткая и жестокая волна, бьющая в борт. Поднявшись по стенке, он увидел то, что не видел до этого, – и от этого стремительно протрезвел. Ледяной холод вполз в душу.
Стол. Стоящий примерно в метре от окна… примерно то же самое сделал бы и он, если… Черт, неужели он что-то натворил?
Да нет, быть не может. Такое не натворишь ни с какого бодуна.
Стол, большой письменный стол, совершенно не подходящий для этой комнаты, скорее для офиса, небольшой стол для совещаний. На нем – матрац и впереди – что-то вроде подушки. Но это не подушка, Вадим теперь хорошо знал, что это такое. Мешок с песком, с него предпочитают стрелять североамериканские снайперы еще со времен гражданской войны. По центру мешка углубление, на столе, выдаваясь вперед стволом, лежит винтовка. Снайперская винтовка. Только сейчас он увидел три гильзы, одна лежала совсем рядом с ним, на полу, две другие в углу. Полуавтоматическая снайперская винтовка, у нее гильза выбрасывается далеко, замучаешься искать, если надо.
Держа равновесие, гардемарин подошел ближе к столу и посмотрел на винтовку. Это была одна из моделей, используемая русскими морскими пехотинцами, полуавтоматическая винтовка Драгунова, но не старая, а последнего образца. Стальной складной приклад с поворотной щекой, длинный, тяжелый, консольно вывешенный ствол, заканчивающийся на конце коротким цилиндром пламегасителя, армейский двухканальный прицельный комплекс «день – ночь» с расширенным полем зрения и увеличением до шестнадцати крат, сбоку – лазерный прицел для использования вместе с ночным каналом прицеливания. Рядом – распотрошенная пачка финляндских снайперских патронов «Лев» – не гражданская, яркая – а та, которая идет на снабжение армии, с гарантированной сохранностью патронов в течение двадцати пяти лет. Это не гражданская винтовка – у гражданской другой пламегаситель и не может быть такого прицельного комплекса. Да и патроны – армейские.
Так что же он натворил…
Он начал вспоминать, вспоминать то, что было вчера, после того как они поехали отметить окончание спецкурса, «уцелевшие», впервые за долгое время в городе, двадцатилетние пацаны с тренированными инстинктами убийц. Воспоминания прервал рокот вертолетных лопастей – это встряхнуло его как ничто другое, вертолет – главный враг боевого пловца, от него не скрыться, это вбили в его голову намертво. Вертолет – значит, надо или бежать, бежать как можно быстрее, или забиться в какую-нибудь нору и ждать.
Бежать!
Может быть, этого делать не стоило, но он это сделал. Взял снайперскую винтовку, выставил прицел на минимальное увеличение, приложился от окна, чтобы понять, что все-таки произошло. Половодье огней, синих и красных – полицейские мигалки и мигалки карет «Скорой помощи» – сказали ему все, что он должен был знать.
– Метров семьсот, если не больше. Неплохая дальность для полуавтоматики… – машинально оценил он.
Бежать! Не может быть, что он это сделал, но раз он здесь, на него все и свалят, – Вадиму это только сейчас пришло в голову. Он будет виноват – он русский, рядом армейская снайперская винтовка и армейские же патроны. Значит – он это и сделал, никто не будет доказывать иное и искать, кто это сделал на самом деле. Его подставили, но пока он жив и может выбраться из западни.
Положив винтовку обратно, он подошел к двери и попытался ее открыть. Ему даже не пришло в голову стереть с винтовки отпечатки пальцев – он не был убийцей, он был военным моряком и никогда не задумывался об отпечатках пальцев на оружии. Сейчас он откроет дверь и уйдет отсюда. Потом попытается выбраться из страны…
Дверь была заперта. Снаружи.
Ключа не было.
Он нагнулся и осмотрел замок – бесполезно. «Мертвая задвижка», замок, который рекомендуют полицейские, язычок приводится в действие не пружиной, и его нельзя задвинуть обратно. Его просто так не открыть.
Разбежавшись, насколько позволяло пространство в комнате, Вадим тяжело, всем телом ударил в дверь, пытаясь выломать его. Это не привело ни к чему, кроме нового приступа головной боли, такого сильного, что он едва не потерял сознание. Полицейские сирены взвыли совсем рядом, под окнами.
Вадим повернулся к окну – и тут его взгляд упал на винтовку. Оружие – единственный твой друг, который никогда не предаст, говорили ему еще в скаутском отряде. В центре подготовки амфибийных сил Тихоокеанского флота говорили то же самое.
Патрон был в патроннике, винтовка перезаряжается автоматически. Если три гильзы – значит, в магазине осталось еще семь патронов. Боевых – в такой ситуации они не могут не быть боевыми. Восемь патронов – и один выход – у него.
Подняв винтовку, Вадим прицелился с колена выше того места, где должен был быть язычок замка, преграждающий ему путь к свободе, и нажал на спуск.
Замок вынесло с первого выстрела – тяжелая снайперская пуля не подвела. В комнате запахло порохом… в ней и до этого едва заметно пахло порохом, просто Вадим этого не заметил.
Положив винтовку обратно, Вадим вышел в длинный, пустой коридор. Что это за здание, вообще? Жилое? Не похоже, все жильцы сбежались бы на выстрелы. Похоже на дрянную гостиницу или что-то в этом роде – длинный коридор и двери в нумера. В Северо-Американских Соединенных Штатах в городах много такой вот пустующей, никому не нужной недвижимости, даже небоскребы такие есть. Но если есть коридор, значит, можно спуститься и вниз.
Он направился в конец коридора – но на полпути остановился. Слоновий топот и крики подсказали ему, что LAPD, доблестная полиция Лос-Анджелеса, уже на месте.
Быстро! По строительным правилам в любом здании должны быть две лестницы, это как минимум! Одна из них – пожарная, причем она не должна никак запираться! И если основная лестница расположена справа, следует ожидать, что пожарная будет расположена слева!
Дверь на пожарную лестницу и впрямь была слева, в конце коридора, она была закрыта на простой, приржавевший засов – щеколду, которая поддалась после второго удара. Дверь вела на лестницу – по североамериканской моде пожарная лестница была не внутри здания, а приварена к нему снаружи, она была такой широкой, чтобы пропустить двух человек с носилками.
Притворив дверь – закрыть ее снаружи было невозможно, но оставалось надеяться, что полицейские бросятся проверять открытую комнату и это даст ему немного форы, чтобы спуститься по лестнице и смотаться отсюда, оторваться от преследователей и бесследно кануть, раствориться в многомиллионном населении Лос-Анджелеса.
Не получилось. Когда он уже спрыгнул на землю, заваленную бумажным мусором и всякой дрянью, полицейский «Каприс» влетел в переулок и двое полицейских выскочили из него, держа оружие наготове.
– Стоять! Не двигаться!
Это были двое обычных патрульных полицейских, они патрулировали Восточный Голливуд, и сейчас их бросили сюда, на подмогу, после того как произошло убийство. Как обычно, толком ничего не объяснив, произошло какое-то убийство, на полицейской радиоволне была обычная для таких ситуаций неразбериха и какофония. Прозвучало обычное для таких случаев – подозреваемый вооружен и опасен, – но сейчас они видели перед собой всего лишь тощего, растрепанного парнишку лет двадцати в мешковатой одежде. Патрульные полицейские – это не детективы из отдела убийств и тем более не спецназовцы из
