Иди, взывая: 'Мира! Мира! Мира!'
От мысли к мысли, от горы к другой
Амур меня ведет путем неторным,
Тропинки стороною обходя:
Смятенная душа найдет покой,
Пустынный берег над ручьем проворным
Или тенистый дол в пути найдя,
Где, волею вождя,
То радостна она, то вдруг заплачет
И лик меняет мой, отобразив
На нем любой порыв,
Как будто бы под маской маску прячет;
И скажет, кто не меньше пролил слез:
'Он любит. Но любим ли? – вот вопрос'.
Для глаз моих угла жилого вид
Смертельный враг. Меня дубрава манит,
На высях горных отдых нахожу.
Иду – и мысль на месте не стоит,
И грусть нередко радостью предстанет,
С которою смотрю на госпожу.
Недаром дорожу
Я этой сладкой, этой горькой частью
И говорю в душе: желанный срок,
Быть может, недалек,
JKLorfla ты не нарадуешься счастью.
От этой мысли к новой – ровно шаг:
Ужели правда? Но когда? Но как?
Остановясь порой в тени холма
Иль под сосной и выбрав наудачу
Скалы обломок, я на нем пишу
Прекрасный лик. Когда же от письма
Вернусь к себе, замечу вдруг, что плачу,
И – 'Как ты мог расстаться с ней?' – спрошу.
Пускай, когда спешу
Утешить мысль теплом ее улыбки,
Я забываю о себе самом,
Любовию влеком,
Душа в восторге от такой ошибки:
И всюду вижу я мою любовь
И счастлив заблуждаться вновь и вновь.
Она не раз являлась предо мной
В траве зеленой и в воде прозрачной,
И в облаке не раз ее найду.
И Леда перед этой красотой
Сочла бы дочь-красавицу невзрачной,
Так солнце гасит яркую звезду.
Чем дальше забреду,
Чем глуше место, тем мою отраду
Прекрасней нахожу. Но вот обман
Растает, как туман,
И камнем хладным я на камень сяду,
И зарыдает хладный камень тот
И пальцами по струнам проведет.
На самую высокую из гор,
Куда бессильны дотянуться тени
Других вершин, всхожу: ведь только там
Охватывает безутешный взор
Всю полноту душевных злоключений.
Там предаюсь спасительным слезам,
Поняв, что к тем местам,
Где государыня моя осталась,
Неблизок путь. И про себя тогда
Шепчу: 'Смотри туда,
Где, может, по тебе истосковалась,
Как ты по ней, любимая твоя'.
И этой думою утешен я.
Канцона, за горами,
Где глубже и прозрачней небосвод,
Меня над речкой ты увидишь снова,
Где в рощице лавровой
Благоуханный ветерок поет:
Душа расстаться с милой не сумела,
И здесь перед тобою – только тело.
Особенной должна
Быть редкость, неожиданным явленье,
Возможность для сравненья
Дающее со мною, – разве нет?
Где брезжит первый свет,
Есть птица – диво стороны далекой:
Без друга, одинока,
От вольной смерти восстает она.
Так страсть моя – одна,
Так, полная высокого стремленья,
Не может жить без солнца своего,
Так гаснет – для того,
Чтоб вновь пылать, не зная утоленья,
Горит, сгорает, чтобы возродиться,
Как чудо-птица, жизни вновь полна.
Могучий камень скрыт
В индийском море: силой притягает
К себе железо он и отторгает
Его от дерева, топя суда.
Знакомая беда!
