Всемирная история в сплетнях

ее здоровье и хотел непременно узнать, как пройдут роды, потому не уезжал далеко от Рима. В этом время сам Цезарь тяжело болел «перемежающейся лихорадкой» — так тогда называли малярию. Чтобы не попасть в руки людей Суллы, он вынужден был почти каждую ночь менять убежище. Один раз его все-таки схватили, но взятка в два таланта обеспечила ему свободу.

Родив дочь Юлию, Корнелия умерла. Получив это известие, Цезарь отбыл в Азию. Ему удалось получить формальное помилование от Суллы, и он поступил на военную службу.

Светоний о Цезаре:

«…он был высокого роста, светлокожий, хорошо сложен, лицо чуть полное, глаза черные и живые. Здоровьем он отличался превосходным: лишь под конец жизни на него стали нападать внезапные обмороки и ночные страхи, да два раза во время занятий у него были приступы падучей. За своим телом он ухаживал слишком даже тщательно, и не только стриг и брил, но и выщипывал волосы, и этим его многие попрекали. Безобразившая его лысина была ему несносна, так как часто навлекала насмешки недоброжелателей. Поэтому он обычно зачесывал поредевшие волосы с темени на лоб; поэтому же он с наибольшим удовольствием принял и воспользовался правом постоянно носить лавровый венок».

Цезарь и Никомед

По делам службы он отправился в Вифинию ко двору царя Никомеда, где задержался очень надолго. Тогда и пошел слух, что царь, по выражению биографа Светония, «растлил его чистоту». Цицерон пересказывал ходившие по Риму сплетни о том, как царские служители отвели Цезаря в опочивальню, как он в пурпурном одеянии возлег на золотом ложе и как растлен был в Вифинии цвет юности этого потомка Венеры (ведь Юлии возводили к этой богине свой род).

Гай Юлий сам усугубил этот слух тем, что позже еще несколько раз бывал в Вифинии, явно пользуясь всяким предлогом, чтобы повидать Никомеда.

Враги Цезаря упражнялись в остроумии, пытаясь очернить его: Лициний Кальва называл Никомеда «Цезаревым задним дружком», Корнелий Долабелла звал его «царевой подстилкой» и «царицыным разлучником», а Курион — «злачным местом Никомеда» и «вифинским блудилищем». Консул Бибул обзывал Гая Юлия вифинской царицей и заявлял, что раньше он хотел царя, а теперь царства, городской дурачок Октавий при всем народе именовал Помпея царем, а Цезаря величал царицей. Гай Меммий попрекал его тем, что он стоял при Никомеде виночерпием среди других любимчиков на многолюдном пиршестве, где присутствовали и некоторые римские торговые гости, которых он называет по именам. Наконец, во время галльского триумфа его воины, шагая за колесницей, среди других насмешливых песен распевали и такую, получившую широкую известность:

«Галлов Цезарь покоряет, Никомед же Цезаря:
Нынче Цезарь торжествует, покоривший Галлию, —
Никомед не торжествует, покоривший Цезаря».

Тут надо пояснить, что песни-насмешки были приняты во время триумфа. Они исполнялись специально, чтобы триумфатор не слишком возгордился.

Светоний:

«…когда однажды Цезарь говорил перед сенатом в защиту Нисы, дочери Никомеда, и перечислял все услуги, оказанные ему царем, Цицерон его перебил: „Оставим это, прошу тебя: всем отлично известно, что дал тебе он и что дал ему ты!“»

Впрочем, что бы ни держало Цезаря в Вифинии, когда пришла весть о кончине Суллы, он поспешно вернулся в Рим.

Умер Сулла от «вшивой болезни». Плутарх пишет, что вся его плоть сгнила, превратившись во вшей, и хотя их обирали день и ночь (чем были заняты многие прислужники), все-таки удалить удавалось лишь ничтожную часть вновь появлявшихся.

Плутарх:

«Вся одежда Суллы, ванна, в которой он купался, вода, которой он умывал руки, вся его еда оказывались запакощены этой пагубой, этим неиссякаемым потоком — вот до чего дошло. По многу раз на дню погружался он в воду, обмывая и очищая свое тело. Но ничто не помогало. Справиться с перерождением из-за быстроты его было невозможно, и тьма насекомых делала тщетными все средства и старании».

Цезарь и пираты

Путешествуя морем, он попался в руки пиратам и, к великому своему негодованию, оставался у них в плену около сорока дней. Пираты потребовали выкуп в двадцать талантов. Цезарь возмутился: дешево же вы меня цените! И сам предложил им выкуп в пятьдесят талантов. Оставив при себе врача и двух слуг, он разослал остальных спутников в разные города для сбора денег. Вел он себя совершенно бесстрашно и даже высокомерно. Так, каждый раз, отправляясь спать, он посылал приказать пиратам, чтобы те не шумели.

Плутарх:

«Тридцать восемь дней пробыл он у пиратов, веди себя так, как если бы они были его телохранителями, а не он их пленником, и без малейшего страха забавлялся и шутил с ними. Он писал поэмы и речи, декламировал их пиратам и тех, кто не выражал своего восхищения, называл в лицо неучами и варварами, часто со смехом угрожая повесить их. Те же охотно выслушивали эти вольные речи, видя в них проявление благодушия и шутливости».

Все мигом переменилось, как только Цезарь получил свободу. Сойдя на берег в Милете, он тотчас снарядил корабли и вышел против своих недавних тюремщиков. Он застал их еще стоящими на якоре у острова и захватил в плен большую часть из них. Захваченные богатства он взял себе в качестве добычи, а пиратов приказал всех до единого распять, как он часто предсказывал им на острове, когда они считали его слова шуткой.

Светоний:

«Даже во мщении обнаруживал он свою природную мягкость. Пиратам, у которых он был в плену, он поклялся, что они у него умрут на кресте, но когда он их захватил, то приказал сперва их заколоть и лишь потом распять».