наворачивается густая слеза и катится по бордовой щеке. Он размазывает ее кулаком и, всхлипывая, продолжает:
? Это не человек, Дима! Это одно сплошное золото. Ты увидишь его и заплачешь. От радости. И ты скажешь мне: Степаныч, какой человек! Какой человек!…
? Степаныч, а сколько этот человек народу в тюрьмах сгноил? ? спрашиваю заплетающимся языком.
? А сколько надо! ? чеканит внештатный чекист.
? А сколько? ? шепчу я страшным шепотом. ? Ну, сколько надо душ загубить, чтобы генералом… золотым сделаться?
Степаныч собирает глаза в одну точку и по синусоиде направляет этот красный луч лазерного прицела в мой правый глаз.
? А сам-то ты… не враг случайно? ? с громадным усилием удерживая прицел своего бдительного взора на размытом пятне моего лица, вопрошает он.
? Валерий Степаныч, я думаю вам из моих анкетных данных известно, что если бы на мне было хоть пятнышко, ? произношу я, поднимая палец к лепному потолку, ? то мы сейчас не сидели бы здесь и не говорили… о любви к Отчизне.
? Это точно, ? опускает он взор в тарелку с остывшим табачным цыпленком. ? Нам всё известно! Всё про всех. Так что готовься встретиться с генералом. Зо-ло-тоооой… да.
Когда в конце недели Валерий Степаныч звонит насчет встречи, я говорю, что готовлю справку к заседанию коллегии главка. В следующий раз я делаю срочный доклад заму начальника главка. Потом начальнику… А потом ? аж в ЦэКа КаПэ…, сами понимаете, где-то по большому счету, …эСэС. Эти слова на внештатника действуют парализующе, и он, проникаясь важностью момента, с трепетом отступает. А потом его увольняют за развал работы и раздачу квартир вне очереди…
…Печка в бытовке Пирата горит почти постоянно, потому как холодец варится долго, а поедается гостями помногу. Нигде такой печки видеть не приходилось. Соорудил ее умелец из бочки, бронзовой трубочки и старой сковородки. Заправляется печка соляром, который как в реанимации, каплями поступает в остывающее тело, где сгорает, рождая тепло. Пират круглый год одет одинаково ? и в бытовке и снаружи ? в старенькую телогрейку на грубый вязаный свитер. При его седой бороде и коренастой жилистой фигуре выглядит он импозантно. Взгляд у него пронизывающий и грустный. Пока я тщательно жую, он неторопливо рассказывает:
? Помереть я по всему должен был еще до войны. На первой посадке у меня обнаружился «тубик» ? туберкулез, значит. Там на лесоповале нас ведь никто не щадил. Так вот был у нас один вольный поселенец ? старый, как баобаб замшелый. По нации был он кореец. Так он меня и вылечил, сердешный. До сих пор ему благодарен, что аж до перестройки дожил. Была у него самая дальняя делянка. До нее от лагеря ? часов пять по тайге. Потом нас там на всю неделю оставляли при одном едином вертухае. Да и тот за нами не смотрел. Куда уж там бежать? Кругом ? волки, да чащоба на тыщи верст. Корейцу тому собак со всей округи таскали в обмен на белок и прочую пушнину. Приблудных шавок или старых сторожевых ? ему было без разницы. Так он их без отходов употреблял в дело-то. А самое ценное для него были сало и мясо. Салом-то нутряным собачьим он меня и лечил. С тех пор я и жив благодаря собачьему салу. Ну, и мясцо собачье тоже в дело идет, и шкурка на одежку расходится. Да собачье мясо разве можно сравнить со свининой или курицей? Эти разную гадость жрут: и отходы свои, и падаль, и гнилье. Собачка ? та из хозяйских рук все самое лучшее кушает. Вот и мясо у нее не в пример другому ? лечебное. Да ты ешь, я еще добавки положу.
? Так этот студень ? он из …собаки?! ? спрашиваю, чувствуя спазмы желудка.
? А что, невкусно? ? по-детски удивляется Пират.
? В том-то и дело, что вкусно. Но ведь ? из псины!..
? Ну, а если вкусно ? то кушай и нахваливай. И здоров будешь, как я. Мне ведь уже, браток, восьмой десяток. А приговорили меня вертухаи к смертыньке больше полвека назад. Вот тебе и псина…
В это самое время входит веселый Вася. Пират ставит перед ним холодец и тот смачно его поедает.
? Вась, а ты знаешь, из какого мяса это блюдо? ? спрашиваю.
? А как же! Что я здесь первый раз? Да
