В тот вечер и в ту ночь я много молился и благодарил Спасителя и Пресвятую Богородицу за то преображение наших душ, которое мы получаем даром, ни за что…
Евгенич, добрый мой приятель
Лёва грустил. Мой институтский друг Лёва сидел в полутысяче километров от Москвы, говорил со мной по телефону и рассказывал, как ему одиноко и грустно. Лев Евгеньевич попал после института в один заводов засекреченного НПО «Фрегат», где почти все его изобретения попадали в стол руководства и пылились там без дела. От нечего делать он закончил еще физмат университета, но и это развлекло его лишь ненадолго. На любовном фронте он также не добился успехов. Он просто не знал, о чем говорить с женщинами, а они его воспринимали несерьезным малым, чудаком, деревенские ? «несамостоятельным».
? Знаешь, Юра, если бы ты сейчас не поднял трубку и не поговорил со мной… Я бы… Страшно сказать, что со мной бы случилось.
? А ты приезжай, ? сказал я. ? Брось всё и беги на поезд, а я тебя встречу. Ты еще успеешь на десятичасовой.
? Да? ? отозвался он и мощно засопел. ? А что! Сейчас поднимусь ? и на вокзал. А?..
? Давай, Лёвушка. Жду.
Рано утром я стоял на первой платформе Курского вокзала, ежился от недосыпа и наблюдал, как медленно подъезжает горьковский поезд. Пошел следом за четвертым вагоном ? там в окне махал мне растопыренной рукой друг. Видно мы стали стареть ? обнялись, отшлепали друг друга по спине и… отвернулись, безуспешно скрывая мокрые глаза.
? Ну, ладно, что ты как девчонка, в самом деле!
? На себя посмотри, старый ты хрыч…
? Ну всё, всё…
? Ну и всё! …Слышал анекдот о гордости и смирении? Летит красивый гордый орел. Высоко забрался. Над ним фиолетовое небо, под ним проплывают крошечные города, поля, леса, моря, горы. «Я выше всех! ? ликует он мысленно. ? Я сильнее и мудрее всех! Я самый-самый!» …Вдруг чувствует, на его крыле что-то зашевелилось. Повернул он туда свою красивую голову и зорким глазом увидел воробышка. Тот снял кроссовки, натянул веревку и развесил носки просушиться. Пьет пиво, покуривает сигаретку и разглядывает пролетаемые пейзажи. Увидел воробей, что на него орел смотрит и небрежно бросает: «Ну и что?» ? «Ничего…» ? отвечает обескураженный орел. ? «Ну и всё!»
Мы съездили ко мне домой. Я познакомил Лёву с Юлей, детьми, бабушками-няньками, позавтракали, часок поспали и отправились на прогулку по Москве. Юля почему-то всё время жалась ко мне, настороженно поглядывая на Лёву. А тот размахивал руками и восторгался всем и вся. Прошлись по Кузнецкому, заглянули в галерею, где была выставка отечественного сюрреализма, минут десять задумчиво стояли у полотна с рублями в нарезку. В букинистическом Лёва купил дореволюционное издание «Толкование Евангелия»:
? Буду изучать. Первоисточник больше озадачил, чем объяснил.
Потом он попробовал блеснуть знанием столицы.
? Вон там, за углом будет пивбар с демократическим пивом и посетителями. ? На указанном месте оказался весьма дорогой ресторан со швейцаром при входе.
? А вон там книжный! ? На месте бывшего книжного магазина сверкал бриллиантами ювелирный салон.
? А вот сюда со всего Союза в семидесятые годы съезжались модники за широкими галстуками… ? Вместо галстуков на витрине тикали часы престижных марок, под ними ? ценники с немыслимым количеством нулей. ? И покупает же кто-то! ? Растерянно скреб затылок Лёва. ? Нет прежней Москвы, ? вздохнул гость столицы. Потом улыбнулся и сказал: ? Но есть другая ? новая, незнакомая! И еще не известно, какая лучше.
С чужой и надменной Тверской свернули в сторону Патриаршего пруда. На пустой Малой Бронной увидели Александра Ширвиндта. Он подошел к белой машине, приоткрыл дверцу, вальяжно облокотился на крышу и, попыхивая трубкой, долго смотрел в нашу сторону. Мы с Лёвой одновременно оглянулись, но на улице кроме нас троих и артиста ? никого. Тогда мы остановились и вежливо открыли в изумлении рты. Артист удовлетворенно улыбнулся и взмахом левой брови спросил:
? Ну и как я вам?
? Отлично, Александр Анатольевич! Вос-хи-ти-тель-но! ? подтвердили мы, уважительно округлив глаза.
? Раз так, я, пожалуй, поеду. Простите, меня ждут! ? сообщил он, ироничным прищуром правого глаза. ? Без меня никак ? всё искусство на моих плечах. Такая обуза!..
? Ах, как мы вас понимаем, ? сочувственно засопели мы. ? Счастливого пути, мэтр, и до встреч на сцене и экранах
