Мы встретились в здании центрального почтамта. Юля сегодня надела легкое белое платье. Она старательно заполняла бланк, сидя за столом; а я занял очередь и от нечего делать разглядывал почтовые марки. Наконец, она подлетела и прошептала мне на ухо:
? Я поймала себя на том, что постоянно любуюсь твоей стройной фигурой.
Это прозвучало ошеломительно. Никогда ни одна девушка не говорила мне такого. Сам я всегда считал себя обыкновенным и неказистым. А тут!
? Ты это серьезно? ? спросил я на всякий случай.
? Вполне. ? Улыбнулась она. ? А еще ты пластичен и в меру умён.
? Может, еще скажешь, что я богат? А заодно намекнешь, куда идти, чтобы богатство получить?
? И куда потратить?.. ? подхватила она.
? Ну, с этим я и сам как-нибудь разберусь.
? А вот и нет. Ты наверняка накупишь какой-нибудь ерунды. А я бы помогла тебе приобрести что-то очень и очень полезное. Например, особняк в Каннах на берегу Средиземного моря. Белоснежную яхту. Или спортивную машину, похожую на расплющенную ракету.
? Я готов.
? Тогда слушай, ? прошептала она громко, на весь почтамт. ? Ты действительно богат! Несметно! Как ни кто! Крез упал бы в обморок при виде твоего богатства. Гарольд Хант подавился бы собственным галстуком-бабочкой от зависти.
? Где, где оно ? моё богатство?
? Вот тут. ? Похлопала она меня по левой части груди, где предполагалось наличие сердца.
? Ну, я так не играю, ? протянул я, изображая разочарование и внутренне трепеща от счастья.
? Дурачок. ? Улыбнулась Юля и прижалась ко мне. ? Милый, любимый дурачок. Ты богаче всяких там мертвых Крезов и старых-престарых Гарольдов Хантов. У тебя есть самая лучшая девушка на земле. Ты любим и ты любишь. Да ты купаешься в богатстве!
? Ну, если, конечно, фигурально!
? Не фигурально. А на-ту-раль-но!
На девушку упал из окна косой луч солнца и, казалось, наполнил её светом. И без того невесомая фигурка потеряла материальность и будто бы чуть воспарила над полом. Юлия говорила почти детским, тоненьким голоском. Прямые, светло-русые волосы летали, как им вздумается. Невероятно белая кожа с голубыми прожилками вен, розовые подвижные губы, крупные желтоватые зубы и вот эти смеющиеся глаза, то цвета осенней воды, то перламутрово-серые. Пахла она свежим огурцом. (Это когда его разрежешь, посолишь и потрешь половинки друг об дружку, а потом поднесешь ко рту и вдохнешь запах.) И всё это, как небо, как радуга, как весна… ну, не могло принадлежать никому и никогда!
? Ты сумасшедшая! ? осенило меня.
? Нет, что ты! Хотя… Да нет же, нет! ? Заметались её глаза. ? Ну ладно. Да! ? созналась она.
Наконец, она протянула в окно свой измятый бланк и обратно получила целый веер червонцев.
? Всё, всё. Молчу, ? кивнул я, проглатывая комок в горле. ? Надеюсь, ты когда-нибудь объяснишь мне, откуда это и от кого.
? Очень даже может быть, ? улыбнулась она, укладывая деньги в крохотную сумочку.
В тот вечер мы непрестанно говорили, забыв напрочь обо всём человечестве. Мы пили допьяна этот сладчайший нектар под названием любовь.
Завершился вечер на окраине города, в поселке с частными домами Дубёнки. Юля заскочила в избушку, через минуту выбежала с двумя полушубками в руках:
? Ну всё! ? выдохнула она. ? Родителей успокоила, теперь можно и в лес прогуляться. А эти шубы, чтобы не продрогнуть. Не знаю как ты, а мы тут все мерзнем по вечерам.
Добрели мы до края улочки и нырнули в дыру в дощатом заборе. Там загадочно темнел густой лес.
? Это ботанический сад сельхозинститута. Сам понимаешь, мы совершаем преступление и рискуем провести ночь в отделении милиции. Так что тихо!
Мы сидели на овечьей шкуре и покрывались ею же. Вокруг шептал, поскрипывал и вздыхал живой лес. Аромат цветов и травы смешивался с запахом овчины. Над нами в черном небе сверкали огромные звезды. Мы сидели,
