живет. Она и после смерти тела продолжает жить. Ты думаешь, почему я тут сегодня оказался и тебя за компанию позвал? Снятся мне мои покойники. Каждую ночь снятся. И просят, даже требуют, чтобы я сюда пришел и поговорил с ними. Да так это явно происходит, будто они живы и рядом стоят. И ты тоже сюда ходи. Ты заметил, как тут хорошо и спокойно?
Посидев еще с полчаса, мы встали, прикрыли калитку и побрели по дорожке в сторону выхода. Мой взгляд непрестанно скользил по надписям и фотографиям на памятниках. Здесь лежали не только старики, но и совсем молодые, и даже юные, и совсем дети. Вдруг меня заинтересовал один памятник у самой дороги. На светло-бежевом полированном камне виднелась цветная фотография красивой девочки в пышных белых бантах. Под ней ? бронзовые буквы: «Лена Зеленова, 1965-1974», а чуть ниже корявые буквы, процарапанные чем-то острым: «Лена, я тибя люблю!» Мне представилось, как мальчик, оглядываясь, царапает гвоздем эти слова и рукавом смахивает слезы с грязной щеки. Девочка на фотографии улыбалась. Такая красивая! Полная жизни…
Когда за нашими спинами осталась кладбищенская ограда, мы вышли на солнечную улицу. Здесь ползали туда-сюда троллейбусы, звенели трамваи, улыбались люди и смеялись дети, из открытого окна доносилась песня про Арлекино… И мне вдруг так захотелось жить! В общем, в тот день мы с Олегом несколько покуролесили и расстались за полночь.
У меня есть мечта
Олег, пользуясь доступом своего отца к закрытой информации, часто подбрасывал мне сенсации. Однажды он оглянулся, предупредил, что за такие документы дают от десяти лет и протянул мне листок. Переступая через животный страх в бушующем сердце, взял его «как ежа, как бритву обоюдоострую, как гремучую в двадцать жал змею двухметроворостую» и прочел вот это:
Открытое письмо Ф.Ф. Раскольникова Сталину (17 августа 1939 г.)
Сталин, вы объявили меня «вне закона». Со своей стороны, отвечаю полной взаимностью: возвращаю вам входной билет в построенное вами «царство социализма» и порываю с вашим режимом.
Ваш «социализм», при торжестве которого его строителям нашлось место лишь за тюремной решеткой, так же далек от истинного социализма, как произвол вашей личной диктатуры не имеет ничего общего с диктатурой пролетариата.
Что сделали вы с конституцией, Сталин?
Испугавшись свободы выборов, как «прыжка в неизвестность», угрожавшего вашей личной власти, вы растоптали конституцию, как клочок бумаги, выборы превратили в жалкий фарс голосования за одну-единственную кандидатуру, а сессии Верховного Совета наполнили акафистами и овациями в честь самого себя. Постепенно заменив диктатуру пролетариата режимом вашей личной диктатуры, вы открыли новый этап, который войдет в историю нашей революции под именем «эпохи террора».
Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста. Никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Маршал Советского Союза - все в равной мере подвержены ударам вашего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели. …
Бесконечен список ваших преступлений! Бесконечен свиток имен ваших жертв! Нет возможности все перечислить. Рано или поздно советский народ посадит вас на скамью подсудимых, как предателя социализма и революции, главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов».
Я только пожал плечами и произнес первое, что пришло в голову:
? Как пауки в банке. Друг друга сожрали. Одно совершенно правильно ? эта власть не народа, а партийной кучки.
? А ты знаешь, ? сказал Олег, ? что в ООН наш политический строй приравнивается к фашизму?
? Примерно, так и есть. Правда, сейчас мы с тобой имеем возможность это обсуждать. И не только мы. В каждой кухне рассказывают политические анекдоты ? и ничего.
? Ну да, шушукаются с кукишем в кармане.
? И все-таки, думаю, сейчас можно жить… и нужно жить. Просто брезгливо не лезть в политические дебри, честно работать и растить детей в любви. Самое главное ? идти к истине. Хоть по маленькому шажку в день.
Как-то в аудитории ко мне на колени из конспекта выпал листок, исписанный почерком Олега. Вспомнилось, как он, потрясая им перед моим лицом, возмущался: «Да ведь красные поддерживают Лютера Кинга! Они его считают прогрессивным деятелем. А самую знаменитую его речь ты нигде не прочтешь полностью. А почему? Там о вере в Бога ? вот почему! Вот эта речь. Я ее у отца на столе обнаружил и себе на память выписал».
