Верю, что настанет время, и будет у нас в империи третий флот — Тихоокеанский, в добавление к Балтийскому и Черноморскому. Вот тогда-то, сын, ты и понадобишься. Кто знает, может быть, станешь первым адмиралом молодого Тихоокеанского флота… Ну да не будем загадывать вперед! Пойдем встречать капитана «Суворова».
Баранов вышел на пристань, чтобы встретить капитана новоприбывшего корабля. Одет он был по- парадному, как обычно в таких случаях, со всеми регалиями. Встретил он командира «Суворова» лейтенанта Лазарева очень любезно; рад был видеть нового человека из Петербурга, услышать последние новости от правления компании.
И тут же на пристани сразу определил с неудовольствием, что Лазарев был такой же высокомерный, надутый морской офицер, с которыми он много раз встречался здесь за долгие годы пребывания в Америке.
«Эх, перевелись морские офицеры типа Лисянского, Хвостова да Давыдова», — горько подумал он, показывая путь Лазареву и двум его помощникам, лейтенантам Уньковскому и Швейковскому, в свой «дворец».
Сразу же, как только Лазарев небрежно представился ему, Баранов понял, что «его благородие» снисходительно смотрит на него, «купчишку», даже если вознагражден он был государем и высоким чином, и дворянским званием. Для Лазарева он по-прежнему был выскочкой из купеческого сословия. »
Кроме обоих лейтенантов, Лазарев представил Баранову высокого худощавого человека в штатском, по виду немца, которого небрежно назвал — доктор Шеффер.
Баранов поморщился — опять немец, хотя у капитана и обоих лейтенантов фамилии русские. «Видно, во флоте теперь завелись и русские офицеры», — с удовлетворением подумал он.
По дороге Лазарев сообщил ему, что на «Суворове» еще есть два штурмана — Российский и Десильве и штурманский помощник Самсонов.
— Да, между прочим, Александр Андреевич, привез я вам небольшое пополнение, семь промышленных… больше взять не мог — не было места, да и кормить же их надо на корабле, а за долгий путь — так и вовсе наши запасы съедят…
— Как долго продолжалось ваше плавание?
— Больше года. Вышли мы из Кронштадта 8 октября прошлого года, а сегодня 14 ноября… выходит более тринадцати месяцев!
— Совсем неплохо… Другие корабли были в плавании даже дольше.
Вечером, сидя за столом в большой столовой «дворца» так иностранные шкипера называли дом Баранова, а его самого — губернатором, Лазарев рассказал о последних событиях в России.
— Вы, вероятно, уже слышали о вторжении многочисленной армии Наполеона Бонапарта в наши пределы два года тому назад… Дошел изувер до священной древней столицы Москвы, осквернил храмы, дворцы, перебил народ, и гнев народный не простил ему поругания святынь… запылала Москва, очистилась от нечисти, и вся его армия побежала назад, вон из России… Пришел Наполеон в нашу страну с шестьюстами тысячами солдат, а убежал с мизерными остатками своей гвардии.
— Не оставил Господь родины нашей! — перекрестился Баранов.
3
С приездом Лазарева снова начались старые, ставшие обычными, столкновения Баранова с еще одним представителем военно-морской касты.
Несмотря на то, что корабль, приобретенный Российско-Американской компанией, официально подчинялся правителю Русской Америки Баранову, лейтенант Лазарев категорически отказался исполнять его приказания. Опять начались старые истории — морской офицер считал ниже своего достоинства выслушивать приказания «купчишки» и делал то, что он сам считал нужным.
В свою очередь Баранов был не тем человеком, который бы покорно выносил оскорбления, и в результате отношения между ними сразу же испортились настолько, что и Баранов, и его подчиненные желали только одного: чтобы «Суворов» с Лазаревым не приходил бы в Новоархангельск и скорее отправился в обратный путь, в Кронштадт.
Лазарев также «наградил» Баранова доктором Шеффером, с которым он не ладил в продолжении всего пути от Кронштадта до Новоархангельска. Доктор Шеффер был списан с корабля на берег, причем Лазарев записал в корабельном журнале, что списан он, «как лицо нетерпимое на судне». К удивлению всех, Баранову чем-то понравился Шеффер, и прошло не так много времени, как он вошел в полное доверие к стареющему правителю, и это доверие в будущем обошлось компании во много тысяч рублей. Ловкий, проворный доктор Шеффер показался Баранову идеальным человеком для дипломатических связей, благодаря его прекрасному знанию языков. Такой человек, решил Баранов, настоящая находка для него.
Корабль «Суворов» с капитаном Лазаревым простоял в бездействии на якоре в гавани Новоархангельска всю зиму. В планы Лазарева входило загрузить судно мехами и отправиться в обратный путь, а не ходить по островам, исполняя поручения Баранова. Всю зиму в ответ на приказания правителя совершить поход на тот или другой остров, Лазарев отвечал отказами или попросту игнорировал его. Баранов намеревался послать «Суворова» на Сандвичевы острова и принудить короля Тамори вернуть компанейские грузы и освободить людей, в случае необходимости даже силой.
Только на следующее лето 1815 года Лазарев решил, наконец, выполнить волю Баранова и пойти за мехами на Прибыловы острова, и то потому, что меха были нужны капитану, а он знал, что ни одной шкурки в Новоархангельске он не получит.
В августе, после его возвращения, произошел их полный и окончательный разрыв.
Баранов послал предписание Лазареву идти на Сандвичевы острова для спасения находившихся там людей и груза, на что капитан ответил категорическим отказом и заявил, что трюмы его корабля полны шкурами, и он намерен незамедлительно вернуться в Петербург.
— Судьба людей и груза на Сандвичевых островах — ваша забота, — заявил он Баранову, — а я не собираюсь впутываться в ваши авантюры.
Разъяренный Баранов, с трудом сдерживая гнев, заявил:
— Ваш корабль, Михаил Петрович, в этих американских колониях подчиняется мне, и если вы отказываетесь исполнять приказания правителя колонии, то мне ничего не останется, как сменить вас с поста и передать командование кораблем «Суворов» другому офицеру.
Лазарев вскочил со стула, как ужаленный, взял шляпу и с оскорбленным видом покинул кабинет правителя, сказав напоследок:
— Это мы еще увидим!
— Рекомендую вам, лейтенант, не пытаться уходить из гавани. Я сейчас прикажу своим бомбардирам изготовить крепостные и редутные пушки к бою… Если попытаетесь сниматься с якоря, мои пушки откроют огонь!
Уже в шлюпке, на пути на свой корабль, Лазарев заметил, что дула крепостных пушек были повернуты и взяли прицел на «Суворова». То же самое произошло на редутах, охраняющих вход в гавань.
Перед рассветом следующего утра, 6 августа 1815 года, на «Суворове» тихо подняли якорь, распустили паруса и корабль быстрым ходом направился к выходу в океан. Не ожидавшие такого поворота событий полусонные крепостные канониры произвели несколько беспорядочных выстрелов по быстро удаляющемуся кораблю. Все это было безрезультатно. «Суворов» стремительно проскочил пролив и вышел в открытый океан.
Обратное путешествие в Кронштадт тоже заняло около года, и «Суворов» пришвартовался у пристани в Кронштадте 15 июля 1816 года. Лейтенанту Лазареву пришлось объяснить специально созданной комиссии причины его самовольного решения оставить Русскую Америку. Объяснения Лазарева, видимо, были приняты, и, мало того, в результате этого расследования правление компании пришло к решению сменить Баранова на его посту. Директорам компании надоели постоянные столкновения морских офицеров
