стоит больших денег…
Баранов шагнул к трапу и на ходу бросил:
— Я возвращаюсь на берег пока без моих людей, но предупреждаю — не сниматься с якоря и не поднимать парусов. Даю вам двадцать четыре часа одуматься, и все это время ваш корабль будет находиться под дулами моих пушек.
— Как вам угодно… — учтиво поклонился Барбер, — потом резко приказал: — Лейтенант Джонс, изготовить пушки к бою!
Баранов, спускавшийся по трапу в свой вельбот, заметил, как чехлы с пушек были сняты и двадцать стволов вдруг выдвинулись вперед, направив свои жерла в сторону селения на Кадьяке. Это была неприкрытая угроза, и разъяренный Баранов приказал людям грести к берегу.
— Скотина… шантажист… — бормотал он себе под нос. — Еще найдем на тебя управу за такое «сострадание к человечеству».
Часа два просидел Баранов в своей хибарке, которую громко называли «контора», закрывшись и не впуская никого. Все это время его собственная батарея из нескольких пушчонок стояла на утесах, готовая начать обстрел английского судна, если капитан Барбер вдруг вздумает поднять паруса.
2
Все эти два часа Баранов выискивал способы отказать Барберу в его требовании, сознавая свое полное бессилие. В конце концов, скрежеща зубами, он стукнул кулаком по столу, вышел на крыльцо и крикнул:
— Приготовить вельбот… поедем опять на корабль!
На корабле долго потом были слышны возбужденные голоса высоких договаривающихся сторон, прекрасно знавших науку запрашивать цену и торговаться. Наконец часа через полтора голоса затихли и послышалось чоканье металлических кружек с джином. Тараканов многозначительно переглянулся с Батуриным и Плотниковым:
— Видно, договорились наконец!
И действительно, вышедший из кабины капитан Барбер отдал приказ отпустить заложников в вельбот. В руках он держал бумажку, подписанную Барановым. После споров оба согласились в конце концов, что Баранов уплатит ему за «понесенные расходы» мехами на сумму в десять тысяч рублей серебром.
По возвращении Баранова с его людьми на берег меха были немедленно доставлены на «Юникорн». Там были лисицы, речные бобры и бобровые хвосты. Более того, не желая, чтобы оружие попадало к индейцам, Баранов откупил у Барбера вооружения на солидную сумму в 27 тысяч рублей. Среди купленного, было несколько пушек, пятьдесят ружей новейшего образца, большое количество пороха и ядер для пушек.
Сделка совершена… меха доставлены на корабль… приобретенные вещи свезены на берег, и «Юникорн», не теряя времени, поднял якорь, поставил паруса и поспешно вышел в море. Никто не сказал Баранову, что на борту английского судна находились меха компании на несколько тысяч рублей, возвращенные индейцами после ограбления форта Михайловского. Капитан Барбер тоже умолчал об этом и, закончив сделку с Барановым, ушел в океан, «забыв» вернуть меха или заплатить за них деньги.
3
Селение на Кадьяке погрузилось в траур. Весь день алеутки и креолки причитали, оплакивая своих погибших мужей и сыновей. Баранов опять заперся в своей хижине с тремя освобожденными промышленными и допрашивал их о подробностях нападения индейцев и гибели Михайловского. Эта трагедия не только лишила его значительной рабочей силы из двадцати русских и 130 алеутов, но стала и большим финансовым ударом. Но самое главное — это был удар по всем его честолюбивым замыслам обосноваться на Ситке, в непосредственной близости к материку, вероятно, отбросивший назад, может быть, на несколько лет осуществление его планов.
Уничтожение форта Михайловского было первым крупным поражением Баранова в его освоении берегов Америки. Прежде всего пострадал его престиж. Он как бы снова вернулся к исходной точке, и у него даже не было вооруженного судна, чтобы пойти на Ситку и отомстить за безвинно погибших товарищей.
— Как же это все случилось, Тимофей? — спросил он Тараканова, смышлености которого он особенно доверял. — Как же это вы так опростоволосились, что дали напасть на себя неожиданно. Приказ вам был дан строгий: быть начеку и не доверять варварам!.. Что же случилось?
Тимофей опустил голову.
— Вели голову сечь, Александр Андреевич, виноваты мы все… не доглядели, да и осторожность потеряли… вся вина моя, вели казнить…
— Ну-ну, — мягко пожурил его Баранов. — Не ты был начальником!.. Медведников поставлен был головой над вами. Видно, он не следовал моим указаниям… ну да что говорить… Мертвые сраму не имут… нельзя говорить плохого о людях, ушедших от нас… да и заплатил он дорого за свою оплошность!.. Важно теперь другое… вернуться обратно и отомстить за разрушение форта, за надругательство над погибшими… отомстить нарушителям соглашения о мире… но как?
Ушли соратники, а Баранов все сидел и думал. Как?!.. Как отомстить дикарям за вероломство?.. Где взять корабли? Баранов понимал, что он бессилен, но мозг не хочет согласиться с этим. Пути должны быть найдены. — Не будет кораблей, на байдарах пойдем, но вернемся на Ситку. Вот как только сбить индейцев с этой скалы, на которой стоит их селение! Ведь без пушек не обойтись, а как пушки везти на байдарах?! Вопросы, вопросы…
Вошла Аннушка. Как всегда, бесшумно. Тихо поставила самовар на стол и лаконично объявила:
— Чай!
И так же бесшумно удалилась.
Баранов даже не посмотрел на нее. Голова его была занята последними событиями, и все, о чем он мог думать в этот вечер, так это только о мести вероломному индейскому вождю.
В соседней комнате заворошилась, заплакала маленькая Ирина, и этот детский плач прервал цепь мыслей Баранова. Он осторожно подошел к двери, заглянул… увидел, как Аннушка стала укачивать ребенка на руках, и опять вернулся на свое место у стола.
«Надо организовать экспедицию на Ситку… но на чем… не на этих же 'галошах»…' — горько подумал он.
И действительно, изредка появлявшиеся у берегов компанейские суда только чудом держались на воде. Иногда судно появлялось в гавани, уходило и… исчезало… Стало какой-то регулярной монотонностью получать иногда скудные сведения, что-то одно, то другое компанейское судно таинственно исчезало, чтобы через несколько дней, недель или месяцев узнать, что оно разбилось на камнях у какого-нибудь из островов Алеутской гряды.
Не везло Баранову со шкиперами, нанимаемыми компанией. Это были или малограмотные, всегда пьяные капитаны, практически только недавно научившиеся водить суда в морях Тихого океана, или дерзкие морские офицеры, откомандированные из военно-морского флота, не признававшие авторитета Баранова, возглавлявшего дела компании в американских владениях. Эти капитаны совершали плавания по островам по каким-то ими самими выработанным расписаниям, нисколько не считаясь с тем, что просит их делать «купчишка» Баранов.
Александр Андреевич машинально протянул руку к стакану и налил себе чаю. Чай был одним из самых больших удовольствий Баранова, и он частенько баловал себя этим напитком.
«А что если собрать всех алеутов на Кадьяке, да всех наших промышленных… это ж силища! Да всем
