вышел и сел на стол, дружелюбно глядя на Дехтера, но при этом сжимая в руке пистолет, впрочем со спущенным бойком.
– А если я соглашусь, а потом тебя обману?
– Всё продуманно. Перед тем, как мы с тобой заключим союз, ты мне предоставишь маленькую страховочку на случай обмана. Для начала ты прилюдно казнишь своего дружка-центровика. Подружку- партизанку, так и быть, можешь оставить себе, но только клеймишь её в свои рабыни. Заметь, я не такой уж и жестокий… У меня есть ещё с десяток пленных: партизаны, центровики, один нейтрал… Видишь ли, должен признаться, что я и раньше немножко нарушал Конвенцию, хотя их сородичи думали, что это все работа ленточников… Так вот, нескольких пленных ты казнишь, а остальных мы отпустим домой. Чтобы они рассказали своим, что ты стал верным сыном американского народа и всё такое. И ещё, я кое-какие распоряжения отдал на счёт твоих друзей, которые в туннеле перед Немига-Холл остались. Тех, кого возьмут живым, ты уговоришь идти с нами. Если не уговоришь – лично казнишь за неподчинение приказу командира. Пойми, войны всё-равно не миновать! А если её не миновать – её надо выиграть. Когда ты сделаешь для меня эти маленькие услуги, подтвердив свою верность, мы с тобой пару раз скатаем за оружием и начнём победоносную войну. Как два верных и надежных напарника! Разве не гениальный план?
Во время своих самодовольных изливаний Рэй Славински не заметил, что Дехтер уже начал дыхательную гимнастику. Он вспомнил: Анна говорила, что если будет плохо, молись Богу, молись, как умеешь… В мозгу у спецназовца звучало: «Боже, милостивый, дай мне исполнить мой долг! Защити Муос от этого чудовища! Помоги мне!». Он заставил себя не чувствовать боль в перетянутых проволокой, немеющих руках, а также в груди. Он собрал все силы.
Шаг левой ногой вперёд, правая нога молниеносно взметнулась к потолку, выйдя почти в шпагат. На долю секунды нога застыла в верхней точке и, набирая скорость, стала опускаться вниз, к голове сидящего на столе президента.
Рэй Славински не сообразил, в чём дело, и даже рассеянно договаривал какое-то слово. Только когда каблук тяжелого морпеховского сапога почти коснулся головы, в последнее мгновение Рэй увидел глаза замученной им когда-то монашки и последней его мыслью было, что это всё из-за неё…
От мощного удара-молота, которым Дехтер когда-то на тренировках ломал бетонные плиты, но никогда не применял на людях, у президента в нескольких местах сломался позвоночник и был проломлен череп. Смерть наступила мгновенно. Тело начало заваливаться. Дехтер, развернувшись, схватил уже мертвого президента за руку и, чтобы не было стука, плавно положил на стол. Но в этот момент из руки президента выскользнул пистолет и с грохотом упал на пол.
Быстрее! Дехтер кинулся в спальную. Куда он дел этот чемоданчик? В спальной стоял шкаф. Дехтер, хватая зубами и распухшими губами ручки шкафа, открывал дверку за дверкой. Боль в челюсти заставляла стонать.
На стук упавшего пистолета отреагировали конвоиры. Кто-то постучался в дверь.
Дехтер говорил про себя: «Ничего! Сейчас найдём… Да-да, Анка, сейчас найдём… Я ж и Талашу обещал… Вы ещё Дехтера не знаете!…»
В дверь постучали сильнее. Конвоиры и адъютант маялись между страхом попасть в немилость президенту из-за несанкционированного входа в его покои и чувством, что в президентском кабинете происходит что-то не то. Кто-то осмелев, крикнул из-за двери:
– Господин Президент!
Дехтер искал. В шкафу нет. Дехтер схватил зубами одеяло президентской кровати. Потянул.
Распахнулась дверь. Вошедшие увидели лежащий на столе труп:
– Президент!! Быстрее!!
Вместе со стянутым зубами одеялом на пол упала подушка и лежавший под ней чемоданчик. Раздавался топот приближавшихся к спальной конвоиров. Дехтер подпрыгнул и двумя ногами приземлился на чемоданчик. Пластик с приятным хрустом разлетелся на десятки кусков. Дехтер заулыбался, как ребёнок:
– Ну вот…
В проём спальной двери вошли сразу трое. Дехтер начал танцевать своё последнее ката. Он никогда этого не делал со связанными руками. Когда один конвоир со сломанной челюстью отлетел в кабинет, два других произвели выстрелы. Одна стрела вошла в грудь, а вторая – в плечё. Находясь в боевом трансе, не чувствуя боли, Дехтер сделал двойную «вертушку», сломав грудную клетку второму и ключицу третьему американцу. Лежа на полу, первый выстрелил со своего арбалета. Стрела вошла в сердце Дехтеру.
В последний момент Дехтер вспомнил Анкины слова, которые она шептала последней их ночью, наверное, готовя его к скорой смерти: «Мой Воин. Жизнь временна. Впереди – Бессмертие. Бессмертие, в котором мы будем вместе».
6.5.
Оставшиеся уновцы, центровики и нейтралы ночевали прямо в туннеле. Дехтер, уходя, назначил старшим отряда Митяя. Он необычно тепло обнялся со всеми, а Митяю сказал: «Бериги их!». Отошли, на всякий случай, метров на сто от блок-поста Америки. Из плащей и заплечного мешка, набитого противорадиационными костюмами, сделали Майке кроватку. Сами спали прямо на холодном бетоне туннеля.
Следующий день тоже провели в туннеле. Время шло медленно. За весь день мимо прошло лишь три пеших каравана. Караванщики, с большими тяжелыми заплечными мешками и одноколесными тележками испуганно смотрели на странный лагерь, разбитый прямо в туннеле.
К исходу дня их позвали со стороны блок-поста. Новый командир дозора – бэнээфовец лет тридцати, сообщил, что им надо идти во Фрунзе-Кэпитал. Их зовут друзья, и Президент Америки лично приглашает их к себе.
Им был выделен провожатый – клеймённый раб. Сводный отряд прошёл мимо мрачной Немига-Холл. Вошли в следующий туннель, ведущий в Фрунзе-Кэпитал. Блок-пост здесь был не такой капитальный – просто двустворчатые раскрывающиеся ворота на засове. Но солдат: американцев, бэнээфовцев и прикованных рабов, здесь почему-то было больше – не меньше тридцати человек. Причём многих рабов приковывали прямо сейчас. Рабы угрюмо смотрели на проходивших путников.
Ворота за ними закрылись. Они прошли метров пятьдесят и свет Немига-Холл скрылся за поворотом туннеля. В тишине туннеля был слышен шелест приближающейся велодрезины. Ментал что-то почувствовал:
– Назад, опасность.
Митяй крикнул:
– К бою.
Уновцы, центровики и нейтралы взвели оружие. Приближающаяся велодрезина вспыхнула – её кто-то поджёг. Она пылала и приближалась с большой скоростью, как раскалённый поршень, желающий заживо сжечь или раздавить всех, кто попадётся у неё на пути. Со стороны Немига-Холл послышалась команда:
– Целься..
Слышится скрип пружинных механизмов взводимых арбалетов. Вперёд нельзя и на месте оставаться тоже – приближающийся факел их сожжет заживо. Назад нельзя – если они и успеют добежать до ворот и не быть расстрелянными американцами, через ворота им не пройти. Их всё-равно равно там догонит пылающая дрезина. Западня! Радист крепко прижал к себе Майку.
Внезапно вперёд бросился Бульбаш. На фоне приближающегося пламени было видно, как огромными шагами-прыжками он быстро бежит к дрезине. Подумали, что сошел с ума, не выдержали нервы. У самой дрезины Бульбаш, прижав к себе свой АК-74, целенаправленно бросился под колесо. Колесо тяжелой дрезины на скорости продавило тело спецназовца, но когда наткнулось на прочный металл ствола удерживаемого им автомата, колесо соскочило с рельса. Подпрыгнув на теле мужественного воина, и
