покушение организовать пытался. Ты, осел, сначала разведку заведи, потом такое думай. Ты у меня пукаешь под наблюдением, а туда же. Стратег. Боишься, что Теркен-хатун про ваши шашни мне расскажет? Да знаю я все давно, она мне не для допроса, а для наказания нужна. Пожалуй, верно мой предшественник придумал, будет в будке на цепи сидеть и объедками питаться. Не моими и не каждый день, помрет еще от атеросклероза. А так по прикидкам – лет пятнадцать просидит. Нормально за такое.
Не будем церемонии разводить. Захваченных женщин и детей сдать! Все здесь мое: и ты – мой, и они – мои. Срок – два месяца, сюда переправишь, у тебя их держать опасно. Тебе оставляю четыре тысячи монголов. С ними завоюешь свой Дешт-и-Кипчак, все их северные степи. Южные уже наши. И сиди в своем Гургани, правь, негоже столицу бросать без присмотра. Будем держать связь, надеюсь, скоро порадуешь. Ишь, как его вынесло. Такую змею рядом держать – весь изведешься. По нашему монгольскому обычаю предателю – смерть. И всему его потомству. Бортэ жалко. Живи, гаденыш.
«Мы назначаем нашего любимого сына и наследника хана Зучи правителем всей северной части завоеванного нами государства Хорезм. Огласить на площадях, внести в государственные документы».
А вот и первые новости от Толуя. Который зад не отрывал, из Балха не выходил, но проинструктировал и отправил в рейд туземную дивизию Тохучара. Судя по воплям моей дочурки, Тохучар решил не рисковать и до осени не затягивать. Гут. Все-таки, почему Толуй сестру вперед пропускает? Здесь мужские дела, поплакать и потом можно. Сочувствую вдове, но такова судьба мужчины на войне. Давай, Толуй, не тяни.
Тохучар брал с собой десять тысяч отрарских землекопов и двадцать катапульт. Первой на его пути оказалась Ниса, наши там еще не бывали. Приличный город, десять ворот по периметру стены, около ста тысяч жителей и защитников. Открыть ворота отказались. Пятнадцать дней ушло на бомбардировку и проламывание бреши. Половина землекопов погибла. Частью была зарублена при попытках отойти из-под ливня стрел со стен города. Около двух тысяч наших всадников убито при штурме на улицах. Семьдесят тысяч оставшихся в живых горожан и защитников были выгнаны за стену и получили приказ связать друг другу руки. Все они были перебиты стрелами. Город не разрушали, обоз с налогом не отправляли.
Живой и здоровый Тохучар приказал двигаться на Нишапур. В прошлом году Чжирхо, пролетая, получил в нем выражение покорности и направление для дальнейшего преследования Мухаммада. Тохучар ничего не получил, потому что, не спрашивая ни о чем, приступил к осаде. На третий день был убит стрелой со стены. Нишапур побольше только что уничтоженной Нисы, и штурмовать его с восемью тысячами необстрелянной туземной конницы – идиотизм. Взявший на себя командование бывший командир дивизии снял осаду, разделился на два отряда и осадил Себзевар, находящийся в сотне километров западнее и также год назад принесший свою покорность Чжирхо. Через три дня осады все шесть тысяч населения городка были истреблены. Другой отряд взял Тус и вырезал его население, а также все окрестные кишлаки. Сейчас они вернулись. Четыре тысячи землекопов и семь тысяч конницы. Все.
Боорчу и Шиги большие заступники моих сыновей. Молодые еще, неопытные, только учатся. Чему? Зучи почти сорок, Толую под тридцать. Не впали бы со страху в нерадение. Давай, мы тебе Багдад завоюем. Успокоили.
А тем временем Джелал закрепился в Газни, настоящей горной крепости, расположенной на скале, торчащей среди гильзайской степи, и – вовсю рассылает воззвания, крича на весь мир о трагедии Отрара, Нисы, Тармеза, Хургани и Бухары. У него уже десять тысяч воинов и выковырять его оттуда представляется малореальным. Скоро будет больше, ему нужна хоть маленькая победа, придающая людям уверенность. В отличие от моих сыновей, у Джелала голова варит, найдет у меня слабое место, что-нибудь – да разгромит. После этого к нему все сбегутся. Н-да.
Дал Октаю две отрарских, бухарскую и две балхских, только что сформированных из местных землекопов, бывших воинов Мухаммада. Копание земли просто в корне меняет взгляды человека на жизнь. Сколько знающих инженеров в свое время превратились в садоводов и огородников, выбросивши из головы всю науку ради добывания урожая из своих шести соток. А ведь тоже о чем-то мечтали, в институтах учились. Но, после получения участка и персональной лопаты, одни грядки в головах. Хорошо мозги промывает, спасибо Родине за методику. Бывший землекоп готов всех порвать, из шкуры лезет, так монголом стать хочется. Пойдут широким фронтом в сторону Газни, осаждая встречные крепости и городки, приводя к покорности, оставляя гарнизоны и пополняя потери в дивизиях из числа проявивших себя при осадах наших землекопов. А землекопские потери пополнят воины взятых крепостей и городков.
Монголов не дал, они мне потребуются для войны с Джелалом, когда тот силы накопит и из крепости вылезет нас убивать.
Километрах в ста от Газни, в горах, есть город Бамиан. Скорее, крепость. Один из отрядов, возглавляемый моим внуком Мутугеном, сыном Чагатая, пытался ее осаждать. Мутуген погиб от стрелы защитников. Октай, узнав про это, подогнал почти две дивизии, находившиеся рядом, взял крепость штурмом и перебил там все живое, даже кошек. Бросив армию, прискакал ко мне, почти в слезах. Через пару дней я сообщил обо всем Чагатаю и запретил ему плакать. А потом разрешил. Больше в этой войне никуда отпускать Чагатая нельзя. Лучше бы его в Монголию отправить, но он отказывается. Пусть пока в Балхе посидит.
В отсутствие Октая Джелал сделал вылазку из Газни и вдребезги разбил пятитысячный отряд, осаждавший крепость в горах неподалеку. Наши потери составили более тысячи воинов. Крепость называется Кандагар. Вот так.
Отправил корпус брата Шиги для наблюдения за Джелалом и ближайшими окрестностями Газни. Для наблюдения, чтобы пресекать стягивание в Газни дополнительных войск, идущих на помощь к Джелалу. Шиги ведь герой, Багдад взять грозился. Дал ему монгольскую дивизию, бывшую когда-то под командованием Тохучара, еще не приступившего к поварской карьере. Дал три туземных самаркандских кавалерийских, почти последний свой резерв. Шесть самаркандских, как и обещал, передал Толую, пусть воюет, как хочет. Что со мной, что без меня, один черт. Мне уже семьдесят, от судьбы не уйдешь, сейчас не дам наломать дров – после меня наломает. Других правителей у Монголии нет.
Десятую самаркандскую размазал тонким слоем по гарнизонам во всей стране. Хоть какую-то видимость порядка поддерживают. У меня осталась моя гвардия, дивизия Боорчу и шесть тысяч монголов от той, которую я поделил с Зучи. Набрал из балхских окрестных и своих землекопов еще две туземных кавалерийских, но – что это за воины? Так, одна формальность.
…Южнее Кабула, у городка Перван, Джелал напал на сорокатысячный корпус Шиги. У Джелала было всего тысяч пятнадцать воинов. Весь день сражались, но решающего перевеса никто не добился. Ночью Шиги вспомнил, что он – монгол, и посадил на запасных лошадей соломенные чучела. Удвоил численность. Утром Джелал не стал атаковать, поверил, но не сбежал, а спешился, закрывшись конями. При попытках Шиги прорвать его строй обращал в бегство неподготовленных ко встрече с достойным противником туземных вояк точными залпами. А при проведении очередной атаки уловил слабину, посадил всех своих вновь на коней и контратаковал. Без всяких хитростей воины Шиги впали в панику и кинулись беспорядочно спасаться.
Да, Джелал. Я же говорю, у этого мужчины есть характер. Вон как шакалы волчьего вожака чуют. Долина, в которой произошла битва, вся изрезана оврагами, и в панике масса всадников в них разбилась. Всех, не успевших удрать, дорезали воины Джелала. Раннее Средневековье везде одинаково, захваченных пытали, загоняли им гвозди в уши и прочее. Так что – и у Джелала есть свои Зучи и Толуи. К месту сбора вернулись чуть более восьми тысяч монголов и около шести тысяч туземцев. Шиги здоров и не пострадал. Трех самаркандских больше нет, монгольскую пополню из шеститысячного отряда до штатного состава. Старый стал, совсем не хочется крикнуть: «Молодец, Джелал, так и надо!» Все верно, будь вместо Мухаммада у власти Джелал, нас бы давно муравьи доедали в степях Монголии.
На известие о победе Джелала над корпусом Шиги под Газни стеклось до двухсот тысяч воинов бывшего Хорезма. В битве при Перване участвовали в основном канглы, родственники Джелала и Мухаммада, знавшие о моем отношении к их племени и приказах, отданных нашим войскам. Даже родного дядю хорезмшаха, перебежавшего на нашу сторону, я не пощадил. Сейчас под знамена мщения и реванша становятся карлуки, халаджи, афганцы. А уж воспрянувшие духом канглы просто несутся со всех сторон, не желая гибнуть поодиночке. Оставив Чагатаю в Балхе четыре тысячи монголов для личной охраны и дивизию свежих балхских ополченцев на всё про всё остальное, я, со своей гвардией, дивизией Боорчу и двумя
