— Штатно. К торможению готов.
— Даю трехминутную готовность.
— Понял.
В кабине «Одиссея» Григорий запустил программу посадки. В кабине «Спэрроу» щелкнула клавиша независимого таймера.
— Пошел обратный отсчет!
Эдвин вздохнул поглубже, взялся за рукоятки покрепче. Все повторялось: и кратерное море Аргир, и точка прицеливания, и крестик на мониторе. Но управление давалось проще, поскольку посадочный модуль — это не тяжеленный «Одиссей» с его огромной инерцией. Эдвин прицелился всего за сорок секунд.
— Отклонение по широте — ноль, — с удовлетворением отметил Венсан. — По долготе — три десятых градуса.
Начались события, ради которых на Земле договаривались десятки правительств и годами трудились сотни тысяч людей. Включились тормозные двигатели. Теряя высоту, «Спэрроу» устремился к Марсу. Его скорость все еще вдесятеро превышала скорость звука, поэтому плотность газов быстро росла, и по контурам головного обтекателя появилось голубое свечение.
— Вуаля-я, — несколько охрипшим голосом сообщил Венсан. — Поздравляю. Точка возврата пройдена.
В кабине что-то звенело. Пошла тряска. На гиперзвуковой скорости «Воробей» все глубже зарывался в атмосферу. Голубое свечение с обтекателя исчезло, молибденовые края плиты почернели, потом побагровели, а затем раскалились до режущего глаз алого цвета. Вскоре с кромок лобовой тарелки начали срываться капли расплавленного металла. Некоторые из них прочерчивали пылающие нити на боковых иллюминаторах. Еще раньше, не выдержав перегрева, часть объективов вышла из строя. Изображение по курсу смазалось, а затем исчезло. Сквозь треск и хрипы прорвался голос Григория:
— Эй, икары, как вы там?
— Нормально, — ответил Эдвин. — Как на сковородке.
— А мы летим туда, куда надо? — спросил Го.
— Точнехонько. Только учтите, сейчас связь отрубится…
— Да зна… — не успел договорить Эдвин.
Его голос утонул в треске. Поток раскаленной плазмы слизнул штыри внешних антенн. Казалось, еще миг, и бушующее пламя ворвется в кабину, обратив все ее содержимое в прах и пепел. Но тут «Спэрроу» сильно тряхнуло.
— Вытяжной парашют сработал, — доложил Го.
Потом тряхнуло очень сильно. И этому рывку экипаж мог только порадоваться.
— Есть раскрытие основной парашютной системы!
Можно было считать, что аппарат уже не падает, а спускается. Техника работала безукоризненно. В нужный момент из пазов обшивки вышли резервные антенны. Треск в наушниках исчез.
— «Спэрроу», «Спэрроу»! Видим ваши купола, все четыре! Раскрытие полное! Поздравляю!
— Рано еще, — проворчал Эдвин.
— Ой, правда, — испугался Григорий. — Чего это я…
Как и все атеисты, он был изрядно суеверен.
До финала оставалось совсем мало времени, но событий предстояло много. Время уплотнилось. Повиснув на огромных парашютах, спускаемый модуль избавился от тяжелого, оплавленного, ставшего ненужным теплозащитного экрана. Затем раскрыл сложенные до поры штанги опор. Разойдясь в стороны, они сделали возможным наблюдение приближавшегося Марса через нижнюю группу объективов. И тут всему экипажу пришлось ахнуть: район посадки оказался буквально забитым массой всевозможных камней, от мелких булыжников до валунов величиной со знаменитый лондонский автобус «даблдеккер». Попади «Спэрроу» своей опорой хотя бы на один из таких, модуль неизбежно опрокинется, и тогда взлет станет невозможным.
— Кошмар! — простонал Венсан.
— Почему мы не разглядели их с орбиты? — удивился Го.
— Непонятно, — сказал Эдвин. — Но сейчас нам не до выяснения причин.
— И что будем делать?
— Срочно запускай движок посадочной ступени! Перехожу на ручное управление.
— Есть, командир. Двигатель пошел.
— Go-od… God.
Спешно отстрелив парашюты, Эдвин перевел аппарат из режима вертикального спуска в полет по касательной.
— Эй, что там у вас происходит? — взволновался Григорий.
Ему не ответили. Вариант аварийной посадки отрабатывался заранее, каждый знал свою роль. Но эта роль поглощала человека целиком. Командир уводил «Воробья» из опасного района. Штурман наблюдал местность слева по курсу, бортинженер — справа. Кроме того, параллельно выполнялись все остальные обязанности командира, штурмана и бортинженера.
— У меня одни булыжники!
— Эдди, слева тоже ничего хорошего. Высота — тысяча шестьсот семьдесят. И это — самое плохое.
— Знаю.
— Горючего для посадочного двигателя осталось на сто семьдесят секунд.
— Помню.
— Да поможет нам…
— Поможет.
Эдвин старался до минимума сократить скорость снижения. Но угловатый, необтекаемый, до предела загруженный припасами «Спэрроу» плохо подходил для горизонтального полета. Горизонтальный полет у Марса — вообще штука сложная. Крылья бесполезны из-за сильной разреженности атмосферы, но та же атмосфера ощутимо мешает полету на одних двигателях. Между тем, сила притяжения у Марса весьма порядочна, составляет около сорока процентов земной.
— Есть боковой ветер, — доложил Венсан. — До семи метров в секунду.
— Черт с ним.
— Эге. Похоже, у вас проблемы, — догадался Григорий.
— Отстань, — процедил Го.
Запас высоты неуклонно таял, а подходящей площадки все не попадалось.
— Тысяча триста тридцать шесть метров!
— Понял.
Наконец камни внизу стали попадаться реже. Но, увы, садиться по-прежнему было нельзя: местность имела сильный уклон.
— Да что же это такое, а?
— Командир, впереди — каньон.
— Вижу.
— Эдди, ты не понял. Каньон!
— Бывает.
— Эдд, каньон это такая штука… Ой! Противоположный берег выше! Эдди, там стенка кратера!
— Этого еще не хватало…
— У нас слишком мало высоты. Мы врежемся!
— Не врежемся.
Модуль сделал «горку» над береговым обрывом, а потом вдруг нырнул, ринулся вниз. В пугающей близости замелькала поверхность ближнего склона, утыканная обломками скал.
— Терпеть не могу эти американские… — прохрипел Го.
— Ч-четыреста метров до дна!
— «Спэрроу», «Спэрроу»! Вы исчезли с экрана радара! Что происхо…
