— Внимание! — снова начали поступать команды. Командир батареи — стреляющий — передал данные по рубежам НЗО и отдельным целям — ...Записать установки...
По командам командиров орудий наводчики записали установки на орудийном щите. При необходимости команда батареи приведет немедленно в действие огневые взводы. Достаточно назвать номер цели и... «Огонь!».
— Стой! — принял телефонист.
Стреляющий объявил перерыв. После осмотра укрытия и отделения тяги возвратился политрук Шапир. Его уже не волновала стрельба по «хеншелю». Гнетет бездеятельность перерывы, которые объявлял раз за разом стреляющий.
В небе не затихал гул моторов. Плывут «юнкерсы», стая за стаей. Над лесом рыскают «мессершмитты». Раздается: «Воздух!».
Приехал старшина, обрадовался, не думал так легко найти ОП. Автомобиль загружен выше бортов. На крюке — кухня. Каптенармус и выделенные ему в помощь люди приступили к разгрузке кузова, вскрывают ящики. Там каски.
— Что... не стреляют наши орудия, товарищ политрук? — спросил старшина.
— Э... нет приказа... и командир батареи на наблюдательном пункте ждет разрешения...
— Нам нужно время на раскачку, как в Финляндии,— на лице старшины горькая усмешка, но он не унывает, не прочувствовал еще, как люди на ОП,— ...грохот вокруг как обухом в стену,— и стал делиться новостями.
Наши кони разбежались, когда на монастырь обрушились снаряды. Кто-то приказал дневальным рубить чембуры, животные избавились от гибели. Люди, несшие службу на коновязи, включены в команду для эвакуации вещевых и продовольственных складов. Старшина не знает участи связных и автомобиля, направленного в город. По всей вероятности, они погибли, если не задержаны. У моста через Лугу старшина насчитал четыре сгоревших автомобиля. В парке наш дивизион потерял три орудия, четыре тягача, три автомобиля. Потери 85-го ОАД, по словам старшины, гораздо больше.
Началась доэкипировка личного состава, орудийным номерам выдавались каски. Первую каптенармус принес мне. Новая, цвета хаки. Телефонист в своем ровике занимался примеркой. В одной руке трубка, другой он одевал каску. Телефонная трубка сползала в одну сторону, каска — в другую.
Я наблюдал его манипуляции. Телефонист вдруг всполошился, каска свалилась на дно ровика.
—...Разрешите доложить... по местам,— продолжал без всяких пауз,— по пехоте, цель номер девять, правее ноль двадцать... четыре снаряда... беглый...
Орудийные расчеты ждут продолжения. Заряжающий застыл со снарядом в руках на полушаге. Наводчик уставился на командира орудия. Наводка закончена, командиры орудий готовы опустить вытянутую с флажком руку. Медленно перемещалась стрелка — 5, 10 секунд, 15, 20. Шумно дышат в ровике телефонисты. Прошло еще десять секунд. Не оборвалась ли линия? Нет, в трубке слышался шорох.
— Стой!
Команда поразила меня, как гром среди ясного неба. Какое-то недоразумение. Я попросил командира батареи к телефону. Прошла минута, другая.
— Слушаю...— произнес недовольно лейтенант Величко,— ну?
— Товарищ лейтенант, разрешите уточнить последнюю команду.
— Какая вам команда?
— Последняя.
— «Стой!»... и обращайтесь впредь через телефонистов, как положено... меня не отвлекать. Все! — на другом конце трубка ударилась об аппарат. Величко раздражен.
8 часов 30 минут. Стреляющий объявил очередной перерыв. Который по счету? К буссоли подошел замполит.
— Товарищ лейтенант, что там передают?
Ничего нового.
— Как же так? Нужно узнать...
Я говорил с командиром батареи, отвлекаю его, он недоволен.
— Да— протянул политрук,— война, по-моему, началась серьезно... летят бомбардировщики. Что, поговорим с людьми? Пойдемте.
Политрук шел впереди, я следом.
— Товарищ лейтенант, передают,— кричал в вдогонку телефонист,— передают... батарея... отбой!
— Как, не сделать ни одного выстрела и «отбой»?.. — политрук захватил ремень моей планшетки и спрашивает в упор, будто я главнокомандующий,— это невозможно... кто-то напутал, товарищ лейтенант, спросите командира батареи.
Я уже получил выговор.
— По-моему, недоразумение... нужно выяснить... вызовите лейтенанта Величко,— замполит опустился на корточки перед ровиком, передал мне трубку.
— Что вы хотите? — спросил командир батареи.
— Я получил команду «Отбой».
— Так... что же вам не понятно?
— Неожиданная команда, не вяжется...
— Почему вчера она у вас вязалась, а сегодня я должен повторять... Выводите огневые взводы к перекрестку на Владимир-Волынскую дорогу через фольварк Октавиан. Ожидайте там. Организовать охранение. Все!
Замполит безнадежно махнул рукой и вместе с орудийным номером принялся собирать буссоль.
В состоянии неизвестности
Автомобиль командира батареи стоял в тени деревьев под масксетью. Люди рубили ветки. Поздняков невесело кивнул, вот, дескать, чем занимаемся, вместо того чтобы вести огонь.
Лейтенант Величко прошел с хвоста колонны в голову.
— Немецкая тяжелая артиллерия продолжает обстрел дотов, пехота форсировала Западный Буг,— объявил он, когда все собрались,— опорные пункты в районе Млынска и Паромова окружены. В направлении Горохова наступают танки. Артиллерия молчит... Нет разрешения на открытие огня. Наш дивизион сменяет боевые порядки... Приготовить всем карты. ОП вот где будет,— лейтенант Величко отметил район,— основное направление сорок один ноль. Готовность к открытию огня девять часов тридцать минут. Нанесите маршрут движения... следите за воздухом. А сейчас марш!
Только я успел занять место в кабине — «Стой, воздух!» Какие принимать меры? Корректировщик застал 3-ю батарею врасплох, снизился до ста метров, сделал круг и ушел к границе.
Колонну вел командир батареи. Происходят часто остановки. Наблюдатель взвода управления поднимал флажки: «Воздух!» Движение прекращается:
— Слезай... в укрытие!
В небе одна волна бомбардировщиков сменяла другую. Высота тысяча метров. Местность под крылом на виду. По видимому, лейтенант Величко опасался бомбежки, но «юнкерсы» не обращали на 3-ю батарею внимания.
Чем объяснялось безразличие немецких бомбардировщиков к объектам в приграничной зоне? Эскадры 1-го воздушного флота с аэродромов в Восточной Польше обеспечивали продвижение моторизованных и танковых дивизий, наносивших главный удар в полосе южнее Владимира-Волынского. Передвижение небольших, подразделений на рокадных дорогах их не привлекало.
Орудия заняли новые огневые позиции. «К бою». С НП начали поступать команды. Всякий раз перед командой «Огонь!» стреляющий делал паузу, неуместную в понимании орудийных номеров. Они воспринимают по-своему обстановку. Отовсюду доносился грохот разрывов, пулеметная стрельба. Огонь ведет только немецкая артиллерия. Вторжение, по-видимому, шло полным ходом. А 3-я батарея продолжала
