правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного, но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей» [1].
В связи с тем, что Русь вначале не имела опыта в переводе книг, не имела еще собственного литературного языка, славянская книга приходила в страну, главным образом, через Болгарию, и язык первых книг был ближе к болгарскому, чем к русскому. Однако с появлением первых книг быстро стал развиваться русский литературный язык. Это легко обнаружить по древним рукописям. Самая древняя рукопись — «Остромирово евангелие» (1056–1057 гг.) — списана с болгарского текста. Русских форм здесь очень мало. В 1073 году появляется первый Святославов «Изборник». Хотя и в нем еще правописание в основе болгарское, но влияние русского правописания и произношения чувствуется уже гораздо больше.
Святослав «Изборник» 1073 г.
В вышедшем через три года втором «Изборнике» язык еще проще и удобопонятнее. А, скажем, в евангелии 1125–1132 годов (список Мстиславов) правописание уже совсем русское, и лишь кое-где, как остаток древней болгарского текста, лежавшего в основе этого списка, мелькают юсы — буквы славянской азбуки, которые должны были означать носовые звуки, но которые скоро вышли из употребления. В послесловии к евангелию еще больше русских особенностей, чем в основном тексте; это значит, что самостоятельное литературное творчество двигало вперед русский литературный язык особенно быстро.
Итак, рукописная книга, появившись на Руси, дала толчок распространению грамоты, выработке собственного литературного языка, созданию и развитию русской литературы. Рукописная книга явилась мощным фактором роста культуры Киевской Руси. Она сыграла в свое время передовую роль, содействуя развитию огромного Киевского государства. Именно на этой почве уже в период феодальной раздробленности возник шедевр древней русской литературы «Слово о полку Игореве», смысл которого Маркс определил, как «призыв русских князей к единению как раз перед нашествием монголов».
Но распада огромного и сильного Киевского государства уже нельзя было предотвратить. Этот распад вызывался самим ходом развития феодального землевладения и феодальных отношений. Новые области и города — Новгород, Ростов и другие — поднимались и становились все могущественнее. Старые города теряли свое прежнее значение. Сам Киев все заметнее отодвигался на второй план; единство Киевской Руси все более подтачивалось.
С течением времени центр Русского государства передвигается на север.
В XV веке центром страны становится Москва, которая благодаря своему географическому расположению на важных водных путях менее пострадала от монголо-татарского нашествия, чем другие города. Рука об руку с освобождением от длившегося два века монголо-татарского владычества идет ликвидация феодальной раздробленности, создание в новых, значительно усложненных общественных условиях единого, централизованного государства, и это является одним из существеннейших рычагов прогресса в то время.
В этих условиях роль письменности и книги еще более возрастает.
Грамотность становится уже достоянием не только церковников, дьяков и приказных, но и многих горожан, купцов. Так, купец Афанасий Никитин в царствование Ивана III пишет «Хождение за три моря» — вдумчивое и разностороннее описание путешествия в Индию, где он побывал на четверть века ранее Васко да Гамы.
При церквах и монастырях существуют библиотеки, из которых и светские люди берут книги для чтения. А книги в церквах, как ни странно, были отнюдь не только церковные. С конца XV и от XVI веков сохранились описи церковного имущества, в том числе книг. По восьми городам было, например, описано около двух тысяч рукописных книг. При этом опись охватила лишь наиболее крупные церкви и монастыри. В церквах города Коломны оказалось пятьсот книг, в Можайске — четыреста сорок девять. Если учтем, что население этих городов не превышало нескольких тысяч, то убедимся, что рукописных книг было немало. Из общего числа восьмидесяти пяти названий, представленных этими книгами, только двадцать восемь относятся к церковным книгам. Остальные пятьдесят семь названий (то есть вдвое больше!) — книги светского содержания. Среди них «Козьма Индикоплов» — источник географических и иных сведений того времени, «Осаф» — повесть о Варлааме и Иосафе — индийских царевичах; хотя эта светская повесть иногда попадается под названием «Жития», на самом деле она имеет слабое отношение к церкви. Немало среди описанных книг, принадлежавших церкви, сборников: «Измарагд», «Пчела» и просто сборников без названий.
Письменность, начиная с XV века, приобретает все большее значение и в повседневной государственной деятельности; словесная форма служебных сношений, судоговорений заменяется письменной.
В 1553–1554 годах английский путешественник мог установить: «У них (то есть у русских) нет специалистов-законников, которые бы вели дело в судах. Каждый сам ведет свое дело и свои жалобы и ответы подает в письменной форме, в противоположность английским порядкам. Жалоба подается в форме челобитной на имя великокняжеской милости, она подается в его собственные руки и содержит просьбу о правосудии, сообразно тому, как изложено в жалобе»[2].
Вообще в записках английских путешественников, посетивших Россию в XVI веке, часто упоминается о выдаваемых им охранных листах, о письменных донесениях местных властей в Москву, о расписках и всяких иных письменных документах, которые им приходилось встречать в России. Иметь дело с такими письменными документами приходилось значительному и разнообразному кругу лиц, от воеводы до крестьянина.
Служебная и всякого рода деловая переписка, послания и прочие письменные документы настолько разрослись и внедрились в быт, что появляются специальные сборники образцов для таких посланий — своего рода письмовники. Одна из рукописей начала XVI века содержит образцы посланий: а) к царю или князю, б) к другу или брату и т. д.; в другой рукописи первой половины XVI века имеется восемь образцов посланий к различным адресатам.
От XVI века доходит до нас рукописей разного содержания больше, чем от всех предшествовавших веков, вместе взятых.
Появляются книги нового содержания: лечебные, так называемые травники. В рукописных сборниках обнаруживаем неожиданные по новизне содержания материалы, например, известия о событиях, происходивших в разных концах света.
Так, в одном из рукописных сборников того времени, рядом с отрывком из летописи, сообщается «Известие от Неапольского губернатора Лудовика о бывшем тамо необыкновенном дожде и ужасном от оного наводнении», и дальше «О открывшейся в Венгрии между рек Дуная и Савы великой пропасти».
Новости приносили разные странники и путешественники из Греции и других стран, имевшие охранные грамоты от московского царя. Такую грамоту также можно найти в книге какого-нибудь отдаленного монастыря, куда добирался путешественник: она ведь тоже содержала сведения и новости, интересные для любознательного человека, — кто, когда, откуда, с какою целью прибыл и т. д.
В других рукописях рядом с церковными книгами и древними произведениями оказываются известия и документы, отвечающие злобе дня, современной переписчику, составителю книги, например, грамота митрополита Ионы против князя Дмитрия Юрьевича за измену его великому князю Василию и нападение на владения его, с наказом убеждать новгородцев не давать впредь убежища сему изменнику.
Находим в рукописных сборниках также послание новгородского и псковского епископа к царю Ивану IV, одобряющее предпринимаемую им войну против Казани.
Это было уже совершенно новое содержание, неизвестное прежним киевским книжникам. Если
