– А-а-а, – уныло протянул старик. – Как насчет, встретиться и поговорить?
– Я не против, – сказал я. – Только не раньше, чем через полчаса. – Улыбнулся я. Получилось нечто-то вроде «ча-ча-ча».
– Ладно. Приходи в сквер, на третью скамейку от метро. Жду.
Дома я разложил покупки, поставил на плиту скороварку с мясом. Между делом вспомнил, как однажды попробовал удивительно вкусный суп в доме одного старого холостяка из отставных военных. В том супе ничего особенного-то не было: кусочки мяса, картошка и морковь. Я спросил «настоящего полковника», в чем секрет? Тот улыбнулся и сказал: всё просто: мясо варить надо не меньше десяти часов, а вода должна быть родниковой. С тех пор и я варил бульон как можно дольше. Воду для супа специально покупал в отделе детского питания в пятилитровых канистрах с Вини Пухом на этикетке. Правда, добиться того «полковничьего» вкуса, так и не удалось.
Порылся в гардеробе, подумал и надел белую футболку, бежевый летний костюм из мятого льна, причесался, опрыскался туалетной водой «Аква ди Джио» – всё это непрестанно напоминало о Лоре ноющей тоской. Неужели это зависимость?.. Минут через сорок встал у третьей скамейки. Старик сегодня облачился в небесно-голубой диоровский пуловер, того же цвета джинсы «Левайс» и теннисные туфли «Адидас». Да, ему не откажешь в умении метнуть бисер. Он поднял на меня сонные глаза сенбернара. Улыбнулся, втянул большими ноздрями воздух и рявкнул: «Арма-а-ани! Ну, ни в чём себе не отказываешь…» – и пообещал скоренько закончить шахматную партию матом в три хода.
И вот мы бредём по каштановой аллее, а старый светский лев рассказывает одну из своих правдивейших историй:
– Вот ты думаешь, почему я с тобой сейчас иду? Что, мне делать нечего? Нет, дорогой Андрюха, иду я с тобой потому, что мне тебя Игорь порекомендовал, а я лично убедился, что ты человек надежный и наш! Что такое «наш» понимаешь?
– Очень примерно, – кивнул я, теряясь в догадках.
– Наш – значит православный, – пояснил он. – А значит, с тобой можно говорить на темы, которые для других людей, мягко говоря, малоинтересны и непонятны. А ты поймешь. Вот посмотри на этого старого хрыча, который ковыляет рядом с тобой, молодым и безумно красивым юношей.
– Вообще-то мне сорок три, – уточнил я, – и юношей меня можно назвать с очень большой натяжкой.
– Ха! Мальчишка! Мне-то уже шестьдесят семь по паспорту и сто сорок из расчета год войны за три мирных. Да, не скрою, когда-то и я тоже был молодым и безумно красивым юношей. Но, увы, эта война отняла у меня силы и здоровье.
– Какая война? – спросил я, сделав подсчет в уме. – Когда Великая Отечественная закончилась, вы были еще ребенком.
– Кака-а-ая, – проворчал он. – Та самая, что начинается, когда входишь под церковные своды. Духовная!.. Она, Андрюха, не затихает ни на секунду. Боевые действия ведутся непрестанно. Шаг вперед – два назад. Всё, как на плотском плане, только более изощренно: пули, осколки, ядовитый газ, грязь, гной, кровь – и много, много раненных и убитых! Вот ты недавно встал на этот путь и пока стоишь на запасном пути в составе только что укомплектованного полка. Еще пара-тройка лет, первая призывная благодать уйдет, и ты по гроб жизни будешь воевать за каждый миг того счастья, в котором сейчас купаешься, как в океане. Чуть на копейку сделаешь чего-нибудь доброго, как приходит счет на миллион, и ты оплачиваешь его по полной программе. Думаешь, чего ради старый индюк на фанту подсел?
Раньше-то я к этим удовольствиям был вполне индифферентным. В главке столько зарабатывал, что перепробовал всё что можно в лучших ресторанах Москвы, Праги и Софии. Пресытился! Мне бы давно успокоиться и перейти на стариковский кефир с овсянкой, а тут прилипла ко мне эдакая страсть позорная. Страм! – вздохнул старик. – А всё почему? А потому что, сидя еще в начальственном кресле, успел в собственность матери-Церкви вернуть несколько храмов. Чего мне это стоило – отдельный разговор. Так вот после этого, так называемого, успеха, видимо, чтобы не превознесся и не пал от духа гордости, Господь попустил мне нести крест позора и всеобщих насмешек. Ведь у нас пьют все, и все как один любят поиздеваться над пьющим человеком. Так ты старику фанты купишь?
– У меня другое предложение, Федор Семенович, – сказал я. – Пригласили меня в один рассадник девичьей красоты. Так я предлагаю туда, для разнообразия, визит нанести. Чтобы сразу одним махом два вопроса решить: и ваш, и девичий. Вы как?
– А это еще лучше! – воскликнул светский лев. – Я молодежь люблю, особенно женского пола. Идём.
Мы заглянули в универсам, где долго выбирали французское вино и йогуртовый фруктовый торт, из тех, что не портят дамам фигуры. Потом подумали и на всякий случай прихватили хлебного вина – для старика, по его сугубой просьбе.
По дороге в торговый центр я позвонил по сотовому и предупредил дам, что мы идем в гости. Из трубочки прозвучало «милости просим, всегда рады». Пока шли, рассказал старику, как я с ними подружился.
Как-то вызывает меня начальник и говорит:
– Зарплата у тебя неплохая, а одеваешься, как бомж. Я тебе премию выписал, так ты уж приоденься, чтобы за тебя стыдно не было.
