Часть 2
Исаак Сирский, слово 17
«Отечник» свт.Игнатия Брянчанинова Мы выбираем, нас выбирают
На следующий день я пришел к Игорю помочь погрузить вещи Матильды в машину. Только приблизился к странному дому друга и увидел серебристый «опель» напротив подъезда, как мою грудь сильно сдавило, потом сердце грохнуло набатом, и вдруг часто-часто забилось. К чему бы это?.. По привычке позвонил в дверь Игоря, но мне никто не открыл. Потом сообразил, что вещи придется выносить из соседней квартиры, и позвонил туда. Дверь распахнулась, краем глаза я увидел в глубине гостиной Мотю с Игорем, стягивающих ремнем сумку… И вдруг обратил внимание на того, кто открыл дверь. Передо мной стояла миловидная молодая женщина, очень похожая на Матильду, только сходство было чисто внешним. Эта женщина казалась полной противоположностью той Матильды, которую я знал. Она увидела моё смущение и поспешила представиться:
– Я сестра Матильды. Меня зовут Даша.
– Андрей, друг семьи, – прохрипел я не своим голосом.
– Заходите, пожалуйста. Мы уже заканчиваем сборы.
На полу в просторной комнате лежали четыре большие сумки. На столе парил свежим кипятком чайник в окружении чашек и вазочки с печеньем. Игорь с Матильдой молчали, но как-то очень по-дружески и, я бы сказал, насыщенно. Между ними продолжался диалог, начатый на одре болезни, концу которого не предвиделось. Даша усадила меня за стол и налила чаю. Вообще-то это можно сделать в тысяче разнообразных вариациях. Мне вместе с чашкой предлагалась столь пронзительная нежность и с таким тёплым взглядом, что никакие слова в тот миг не смогли бы выразить чувства лучше. Я пребывал в состоянии крайнего волнения, которое давно забыл, которое, кажется, называлось в пору мятежной юности влюбленностью. Игорь с Мотей вышли в магазин, купить чего-нибудь съедобного в дорожку.
Мы с Дашей смущенно в полном молчании пили чай. Наконец, я не без труда задал первый вопрос, потом второй. Даша отвечала просто, легко, мелодичным голосом. Ни за что не вспомнить сейчас, о чем мы тогда говорили. Помню только давно забытое блаженство, которое испытываешь от чувства абсолютного взаимного понимания. Каждое слово, каждый жест, каждая линия тела и лица Даши мне казались совершенными. Рядом со мной за одним столом, в одной комнате, в маленькой точке огромной многомиллиардной вселенной – находилась родная душа, вернее, недостающая половина моей души, которая требовала, просила, умоляла соединиться с моей половиной в единое целое.
Потом, как во сне, не обращая внимания на всё остальное, мы сидели рядом в машине – Даша за рулем, я на соседнем сиденье. И говорили – ненасытно, жадно, как в последний раз, как перед смертью… Потом в маленьком поселке мы разгружали вещи, знакомились со старушкой-мамой. Сынок Матильды, загорелый дочерна, несказанно обрадовался переезду матери и взахлеб рассказывал, как ему здесь нравится, сколько у него тут друзей. Да, в Москве, этот мальчик ничего, кроме одиночества и тоски, пожалуй, не знал.
После разгрузки вещей Даша вызвалась показать мне поселок. Мы дошли до Дворца культуры с колоннами – и тут я будто проснулся от сладкого сна и вернулся в реальность. Да я же тут жил! Мы с мамой снимали комнату в этом поселке два года, когда ожидали нашу кооперативную квартиру. Я потащил Дашу за руку по знакомой улице и, завернув за угол трехэтажного дома послевоенной постройки, мы оказались во дворе. Вот дом, в котором я жил. Вот окна нашей комнаты. Тут я ездил на велосипеде, там развешивал белье сушиться. А за тем домом – стадион, по дорожке которого я каждое утро пробегал три круга. А вон там был пивной зал, вокруг которого постоянно крутились жаждущие мужички. Там – баня, а за ней улица, по которой мы ходили в лес. Это всё моё!
Я водил Дашу за руку и возбужденно рассказывал, как хорошо мы тут жили. Наш дом населяли или молодежь в ожидании квартиры, или старики, которые уже ничего не ожидали. Мы знали всё обо всех: кто что ел на ужин, кто ругался и на какую тему, кто пришел пьяным и как на это реагировала семья, кто купил телевизор и за сколько. Нам без сомнений оставляли детей, пока молодежь ездила в Москву в театр, на стадион или на выставку. Мы отмечали праздники, собираясь то у тех, то у других, огромными компаниями с детьми и со стариками. В этом дворе у нас было столько друзей!
А когда мы, наконец, дождались ордера на свою кооперативную квартиру и переехали в новый дом, мы смотрели на огромный семнадцатиэтажный человеческий муравейник о шести подъездах и думали: если в маленьком доме у нас было столько друзей, то сколько же будет здесь!
– И сколько? – спросила Даша.
– Практически ни одного, – ответил я, глубоко вздохнув. – Представляешь, однажды мама ушла в гости с ночевкой, а я забыл ключи дома. Я звонил во все двери, и никто не открывал. С нашего, шестнадцатого этажа, я спустился аж до пятого, пока мне не открыл пьяненький старичок в трусах. Он услышал о моей
