? Что это ты так волнуешься? ? пожал Иван плечами. ? Не хочешь, не верь. Я тебя не заставляю. Только жизнь без этой веры ничего не стоит.
…И вот генерал Старк в «Опель-Адмирале» едет в сторону бывшего предместья Москвы ? Елохова. Шофер останавливает лимузин напротив двухэтажного особняка с лепными белыми кариатидами и балкончиками на аккуратном бирюзовом фасаде. Конечно, это не старинный родовой замок Старка на берегу горного озера… Но, во всяком случае, кажется, величайшего летчика полковника Куканова хоть сейчас признали и отметили его заслуги перед отечеством.
Слышал Старк, что после смены советского руководства отношение власти к ветеранам и к истории войны изменилось. Вот и первый парад состоялся после двадцати лет полного забвения, фильмы о войне стали снимать, историю войны преподавать начинают. А то ведь молчали о своей победе, как о чем-то позорном… Таинственная страна, непонятная…
Рихард Старк с шофером подходят к парадному подъезду, шофер пытается открыть дверь ? она заколочена. Они обходят дом и оказываются во дворе. С этой стороны особняк обшарпан, в потеках. Во дворе всюду грязь, в воздухе висит кисло-горький смрад. Вверх по лестнице, пропахшей керосином, с закопченными стенами и потолком, поднимаются они на второй этаж. Дверь квартиры номер два облеплена десятком разномастных звонков с табличками. Генерал с трудом разглядывает фамилию друга и брезгливо давит кнопку звонка. Дверь открывается почти сразу, и на пороге замирает мальчик лет десяти. По длинному коридору, завешанному тазами и одеждой он ведет гостей на кухню. Здесь за одним из десяти фанерных столов худющий мужчина в шароварах и синей майке разжигает примус.
? Дядя Ваня, к тебе пришли! ? звонко кричит мальчуган и остается стоять в дверях.
? Нет у меня денег, мужики, ? бурчит Иван, не оглядываясь. ? Пустой я сегодня.
? А я в гости со своим харчем, Иван, ? звучит за его спиной голос с легким немецким акцентом. Потом по-немецки: ? Курт, поставьте корзину на стол и можете идти.
… Спустя несколько часов, Рихард встает из-за стола и прощается. Он обнимает костлявую спину Ивана и незаметно сует в карман сатиновых шаровар тугую пачку советских сотенных купюр: десять тысяч рублей ? огромные деньги! Как раз неполученная премия за сбитого немецкого аса. Затем резко отворачивается и быстро выходит.
? Дикая страна! ? шепчет взбешенный Рихард, спускаясь по лестнице. ? Несчастный народ. Бедный, бедный Иван. Так опуститься!.. И самое страшное ? ему ничего не надо. Унтерменшен… Прочь отсюда, прочь!
Спустя некоторое время из дому выходит Иван в сильно поношенном, но аккуратно выглаженном костюме и чистой белой рубашке. К нему под ноги подкатывает человек. Задумавшись, Иван чуть не сбивает человека, точнее, половину человека: над тележкой возвышается верхняя часть туловища. Инвалид, брызжа слюной, хрипит:
? Что, гад, в День Победы ветерана войны задавить хочешь?
? Прости, брат, ? Иван в засаленную шапку кладет сотенную купюру.
? Зажирел, крыса тыловая, ? не унимается человеческий обрубок, ? какие деньжищи на нашей кровушке заработал!
? С праздником Победы, солдат, ? дружелюбно улыбается Иван и идет дальше.
? Крыса тыловая!.. Во, карманы набил! ? слышится за спиной.
Иван стоит в Богоявленском Соборе. Такой маленький человек — в огромном кафедральном соборе. Его толкают прихожане. Перед вечерней службой все спешат приложиться к знаменитой иконе Казанской Богородицы. Вот она: маленькая, неброская по сравнению с огромным величественным иконостасом. Но именно к ней идут и едут со всей Москвы, со всей России. Это Она спасла Россию от врагов, в который раз.
Маленький человек в темном неприглядном костюмчике стоит перед маленькой темненькой иконкой.
? Ну вот, Матушка моя, снова в гости к Тебе пришел. А к кому мне еще? Был у меня сегодня дома враг мой… друг мой… Очень хороший и добрый человек. Только жалко мне его, ох, как жалко! Все чего-то колготит, да суетится… Слава, почести,
