товар.
Люди, ежедневно пускающие в свой дом незнакомцев, должны быть хорошими психологами, но момент приема гостей — это еще и демонстрация жизненных принципов и предрассудков. Помню, как возмущались представители британских сексуальных меньшинств, когда владелец английской В&В в дождливую ночь не захотел предоставить кров двум гомосексуалистам.
Зато, в отличие от прежних времен, сегодня редко кто придирается к многочисленным неженатым парочкам, подписывающимся «мистер и миссис Смит». И у собаки, путешествующей с хозяином, есть все возможности насладиться гостеприимством В&В. Дружелюбное «можно с домашними животными» встречается в рекламках часто.
Мы отправились в очередную поездку, в Шотландию, по беззаботной привычке не подумав о бронировании комнаты. Но на эдинбургских улицах в это время шумел и паясничал ежегодный театральный фестиваль, и ночлег в радиусе пятидесяти километров найти оказалось сложно. В бюро туристической информации нам вручили буклет с адресами близлежащих гостиниц. Я раскрыла его наугад и ткнула пальцем в самую красивую картинку. Нам повезло. «Вам даже очень повезло! — ответила на телефонный звонок хозяйка гостиницы из приморского Северного Бервика. — Пять минут назад был аннулирован один заказ».
Так мы попали в Glebe House, прекрасную шотландскую усадьбу XVIII века, где хозяева сдают несколько комнат. Привычная к незнакомцам хозяйская собачка высокогорной породы уэсти вежливо подставила свой бок для поглаживания. Бисквиты домашней выпечки растаяли во рту, когда мы в библиотеке пили чай из тонких фарфоровых чашек. В нашей комнате были кровать с пологом, старинные игрушки и белоснежные ковры. Я выдвинула ящики черного древнего комода и увидела в них хозяйские вещи. Гостиницей назвать это место язык уже не поворачивался.
Владелица Glebe House, Гвен, по всему — выпускница элитного учебного заведения, с идеальным выговором, какой не встретишь в простой среде, заставила меня задуматься о судьбе владельцев современных усадьб. Чтобы поддерживать огромный дом, им приходится пускать постояльцев и самим же их обслуживать. Впрочем, не знаю, что это для Гвен — вынужденный бизнес или увлечение, в которое она вложила гордость, любовь к чистоте и красивым вещам.
Утром мы сидели в обеденном зале за большим столом, сервированном вроде бы и не для праздника, но по принципу, что любой повод хорош, рядом стремя другими гостями. Атмосфера и обстановка напоминали романы Агаты Кристи про нарядные и благополучные дома, где происходят преступления. Воображение разыгралось даже у постояльцев-англичан. «Никого ночью не убили?» — скрипучим голосом спросила старая леди, листавшая «Дэйли Миррор». Позже я обнаружила, что эта В&В считается одной из лучших в Шотландии.
Если в доме Гвен можно было снимать детективы в духе Кристи, то другая шотландская усадьба напомнила еще одну картинку из телевизора, замок семейства Адамсов. Помещичий дом в глухом лесу — большего размера, чем у Гвен, но запущенный — возник вместе с лужайкой, когда мы уже собирались сворачивать обратно с заросшей дороги.
Мы долго ждали в зале с огромным закопченным камином, шести метровыми потолками, статуями и бюстами. Рядом с дорожными сумками уселась немецкая овчарка, не спускавшая с нас умных глаз. С поблекших фотографий улыбались нарядные эдвардианские дамы. На столе рядом с продавленным большим креслом лежала курительная трубка, но хозяев не было слышно. Когда они наконец появились — огненно-рыжая Рия и ее муж Рэй — мы вздохнули: в доме живут не привидения, а люди…
Хозяева удивляют гостей, а гости удивляют хозяев. Подводя итоги очередного конкурса на лучшую «постель и завтрак», АА выслушала множество историй, рассказанных конкурсантами. В них фигурировали голые постояльцы, забытые домашние животные, и даже покойник, которого родственники оставили в номере на целый день. Но владелец одной шотландской гостиницы сказал: «Мы закрываем глаза на многие странности». К примеру, он лично проявил выдержку, отвечая на назойливые звонки бывшего гостя, требовавшего найти потерянную им вставную челюсть.
Конечно, британская любовь к этим отелям не является абсолютной. Можно сомневаться в недорогом комфорте «постелей и завтраков» из-за снобизма или из-за неудачного опыта. «Дешевле 200 фунтов в Лондоне и 100 фунтов в глубинке вы ничего приличного не найдете, — говорят скептики. — Иначе вам обеспечены сон в насквозь прокуренной комнате, синтетическое постельное белье и нервный хозяин, который объявляет комендансткий час после десяти вечера». Однако ночевка в том же Yew Tree Farm коттедже стоит всего 25 фунтов, и, по словам принца Чарльза, он наслаждался «необыкновенным уютом».
Столько в мире этих маленьких гостиниц истинного национального аромата — не меньше, чем в традиционном пудинге и воскресном английском обеде с жарким. Среди них не найдется двух одинаковых, поэтому я со свежим любопытством переступлю порог очередной В&В. В путешествии по Британии стоит отклониться от нахоженных туристических маршрутов, чтобы посетить местный паб и остановиться в сельском отеле. Это возможность вдохнуть тот воздух, которым дышат коренные англичане.
Скелет в пивнушке
Английский фри-хауз рассказывает свои тысячелетние истории.
«Для парковки лошадей и велосипедов» — написано мелом у ворот. «За пенни захмелеешь, за два напьешься в стельку. Чистое сено — бесплатная постелька» — это уже перед входом в заведение. Цены за последние века изменились, и на сене никто больше не спит, но эль и сидр по-прежнему имеются в продаже.
«Королевский штандарт» в Букингемшире — старейший фри-хаус страны (фри-хаус отличается от обычного паба тем, что не связывает себя эксклюзивным договором с пивоварней). И знакомство с его историей позволяет одновременно пройти краткий курс истории Англии.
Пиво в деревне Форти Грин варили и пили с древнейших времен, но доподлинный рассказ о пабе начинается со времен англо-саксонского королевства Уэссекс. Одна местная жительница варила лучший в округе эль. Приготовив очередную порцию, она привязывала к высокому шесту зеленую ветку. Для завсегдатаев — рабочих соседнего мелового карьера, а также перевозчиков кирпича и плитки — это был знак: «Добро пожаловать, пивнушка открыта!»
Завещание быстро стало популярным: здесь можно было посплетничать, обменяться товаром, устроить политический диспут и даже подраться. Все как в современном английском пабе. То, что деревня находилась вдали от больших дорог, в те неспокойные времен а казалось дополнительным преимуществом.
И его завсегдатаи пили эль, как воду. История умалчивает о состоянии их печенок и количестве прожитых ими лет, но в те времена можно было скорее отправиться на тот свет от глотка простой воды. Эль считался более безопасным напитком.
В 1066 году Уильям Завоеватель подарил близлежащие земли одному норманну — зато, что тот помог ему кораблями. Именно тогда паб получил свое первое официальное имя — Se Scip, «корабль».
Потом его частыми посетителями сделались погонщики скота. Их маршрут в Лондон пролегал по «глубокой дороге», края которой были укреплены высокими насыпями, чтобы живность не разбегалась. Сегодня эта древняя аплет похожа на тоннель: сомкнутые макушки разросшихся деревьев совсем закрывают небо.
В Средние века, времена войн и переворотов, удаленное расположение паба было на руку и различным заговорщикам, и просто независимому люду. В 1485 году мужчины с вымазанными черным лицами лихо отплясывали здесь, празднуя восшествие на престол Генриха Тюдора и конец войны Алой и Белой роз.
В XVII веке в заведении были устроены комнаты для отдыха, где останавливался — ни много ни мало — сам Карл!. Хотя вернее было бы сказать, что он не останавливался здесь, а прятался. Король
