Вадим проснулся от непонятного звука, приоткрыл глаза, попытался поднять голову и тут же понял, что его разбудило. Собственный стон. Гудящая голова была абсолютно неподъемной, затекшее тело отдавало болью в пояснице, спине, плечах. При этом терзало ощущение какой-то мерзости, испачканности. А еще нестерпимо хотелось в туалет.
Не в силах сдержать очередной стон, а вернее, зарычав, он все же заставил себя встать с кровати, на непослушных ногах доковылял до санузла, распахнул дверь и ринулся к унитазу. С наступавшим облегчением понемногу прояснялось сознание.
Он в отеле, в номере… Во Франкфурте… Утром вылетать в Минск… За окном вроде светло… Вечер? Нет… Он помнит, как стемнело… Выходит, утро… Тогда почему он не в аэропорту?
«Регистрация заканчивается, — Вадим глянул на часы. — Проспал? Почему меня не разбудили, я же просил reception. И такси, наверное, заждалось… Заболел?.. Нет… Похоже, пьян… Как же так? — в полном недоумении приблизился он к умывальнику, мутным взглядом окинул свое отражение в зеркале и открыл кран. — Катя в Минске ждет… — набрал он полные пригоршни холодной воды и плеснул на лицо. — На самолет не успею… Что же такое приключилось?»
Вместе с повторным ополаскиванием в памяти начали появляться мозаичные воспоминания.
«Виски… С чего я так набрался? Ночной кошмар…» — тряхнул он головой и понял, что сделал это зря.
В мозгу что-то всколыхнулось и полоснуло сознание острой болью. Екатерина Евсеева… Журналистка, написавшая статью, и его Катя — один и тот же человек…
«Нет! — захотелось ему крикнуть. — Нет, нет, нет!» — стукнул он ладонью по мраморной столешнице.
— Не-е-ет, — выдавил он. — Это сон, кошмарный… Это не она… Такого не может быть…
Голова гудела. Как чугунная, будто по ней прошлись чем-то тяжелым. И гулкое эхо от удара не утихало, а наоборот, усиливалось.
«Спать… — прочувствовал он спасительную подсказку организма. — Спать… Все после… Потом… Спать…» — пошатываясь, заковылял он обратно к кровати.
Его второе падение в бездну отличалось от первого лишь тем, что он снял одежду. Правда, аккуратно сложить джемпер и джинсы был уже не в силах…
…Второе пробуждение случилось ближе к обеду. Сладострастная волна прокатилась по телу, сквозь сон он физически почувствовал рядом с собой присутствие Кати, потянулся рукой, чтобы приласкать, нежно коснуться любимых мест ее тела… И наткнулся на пустоту.
Все еще не веря своим осязаниям, рука машинально пошарила по простыне, поднялась по подушке.
— М-м-м, — с глухой обидой простонал он и раскрыл глаза.
Серая стена гостиничного номера, кровать, на которой он один. Никакой Кати. Переворачиваясь на другой бок, до того момента, пока глаза не резанул яркий свет из окна, он успел заметить брошенные на пол вещи, две пустые бутылки из-под виски, сдвинутый на край журнального столика раскрытый ноутбук.
Что же с ним происходит? Что в нем так нестерпимо страдает, болит, ноет? Воет волком? Душа…
Сознание прояснилось неожиданно быстро. Первое, что Вадим снова о себе понял, — он напился. Второе — ничего за время сна не изменилось, все случившееся накануне как было, так и осталось правдой. И доказательство тому — ноутбук. Там есть документ, состоящий из слов, букв, точек, тире, предложений. Все вместе — это ответ, который он так долго искал. Даже два ответа.
Первый: он нашел ту журналистку. И второй: он потерял женщину, которую полюбил. Два ответа, два финала. Первый — долгожданный. Второй — абсолютно непредвиденный.
Но почему так? Чем же он опять не угодил своему счастью? Ведь даже сейчас, несмотря на весь ужас того, что узнал, его тянет к ней с неимоверной силой… Он хочет ее видеть, слышать. Он скучает по ней, тоскует. Он ее любит!..
Сознание словно раздвоилось.
«Ну и что, если Катя написала ту статью? По глупости, по молодости. Все ошибаются. Ведь не со зла, она не такая, — принялось оправдывать ее его первое „я“. — Она нежная, добрая, заботливая, чуткая, всегда готова прийти на помощь. Я так долго ее искал… Женщину, которую боюсь потерять… Я не хочу ее терять!!! Я не готов терять ее вот так: раз и навсегда!!!»
И зачем только он прочитал этот сухой текст о ее прошлой жизни?! Мир перевернулся в один момент. Все планы, мечты — все рухнуло. Как и тогда, одиннадцать лет назад…
И как ни старался Вадим все эти годы забыть день, с которого все стало рушиться, ничего не получалось…
…После памятного знакомства с Лерой прошло чуть больше года, когда в одну из августовских пятниц он встретился с ней в приемном покое. На этот раз совпадение дежурств не было случайным: они давно заранее старались планировать не только совместные вечера, но и работу. В общем, увиделись они, обменялись нежными взглядами и отправились на осмотр поступившей больной. Девушка восемнадцати лет, четвертый день боли внизу живота с правой стороны, прямо с дачи доставила «скорая».
Осмотр гинеколога сразу исключил острую гинекологическую патологию — вирго. Девушка заявила, что она девственница. Пришлось положить под наблюдение в хирургию: холод на живот, никаких лекарств, антибиотиков. Через час Коренев снова посмотрел больную: изменений в состоянии нет, однако и уверенности в том, что это аппендицит, тоже не прибавилось. Повторили анализы. Все то же, даже хуже.
Тогда Вадим решил поделиться своими сомнениями с коллегами, но, как назло, заведующий отделением был в отпуске, других, более опытных хиругов, тревожить ночным звонком не хотелось. Поговорил лишь с одним.
Спросонья выслушав Коренева, тот согласился: данные в пользу острого аппендицита неубедительны, однако исключать острую хирургическую патологию нельзя. Тем более что налицо все признаки: боли держатся, температура и лейкоцитоз тоже. Возможно, атипичный аппендицит: лежит где-то в тазу, возле яичников. Отсюда и сомнения. Но если гинекология исключена, значит, аппендицит. И тогда Вадим принял решение оперировать.
Снова вызвали дежурного гинеколога, подошел анестезиолог, которым по стечению обстоятельств оказался Заяц. Все как всегда: помылись, спокойно начали операцию, раскрыли брюшную полость. И вот тут-то внутреннему спокойствию Коренева пришел конец. У хирургов ведь как — в животе гной или не гной, а здесь какие-то слюни. Да и при ревизии кишечника патологии не было выявлено, отросток малоизменен, не воспален.
Однако гинекологический осмотр в рамках доступного, опять же, ничего нового не выявил: внематочной беременности нет, кист, каких-либо разрывов тоже нет. Непонятно… Решили выполнить аппендиктомию: просанировали, помыли, убрали аппендицит, зашили. Классика, короче, но ощущение, будто что-то не так, Вадима не покидало. На всякий случай он отправил больную в реанимацию — пусть присмотрят. Как сердцем чувствовал…
Утром перед сдачей дежурства он заглянул в палату, побеседовал с врачом и немного успокоился: вроде ничего внештатного нет, к обеду перевезут в хирургию. Забежав домой, он принял душ, переоделся и отправился смотреть сдаваемые квартиры: через две недели Клюев должен был вернуться со стажировки, надо освобождать жилплощадь.
Возвращаться к родителям Вадим не хотел по двум причинам: во-первых, за этот год привык жить один; во-вторых, они так и не изменили своего отношения к его даме сердца. За выходные надо было подыскать приемлемый вариант — и по цене, и по удаленности от больницы. Тем более что сразу после дежурства Лера уехала к родителям в Полоцк: накануне у ее дочери был день рождения.
Вадим считал девочку почти своей, хотя ни разу не видел. Ну как же не навестить ребенка по такому случаю? Как не поздравить? Он и сам готов был поехать, но, туманно пояснив, что еще не время, ему отказали.
Квартиру он тогда так и не подобрал — то далеко, то дорого, то в ужасном состоянии, почти
