«построить» людей, а там и до Темного Повелителя недалеко!
— Повелитель... — медленно проговорил Лёш. Так, словно пробовал на вкус смутно знакомое слово. — Повелитель... Нет, Дим. Не думаю. Я тебе верю.
— Спасибо. А я вот себе — нет. Понимаешь?
Да чего тут не понять. Тут, кажется, даже колибри уразумеет. Что поделать, все на земле и под ней чего-то боятся, так уж устроены люди — нелюди. Страху можно поддаться, страх можно преодолеть, но он есть обязательно. Даже у очень храбрых. И похоже, самый большой страх Вадима — податься в Темные Властелины. Да, видно много всякого на совести повисло.
— После всего не веришь? — через силу улыбнулся младший Соловьев. — Нет, Дим, в Темные Повелители ты уже не годишься. Я тебя слышу. И верю.
Тихо в комнате. Даже рыбки перестали возиться под своим покрывалом и шепотом негодовать на бессердечных хозяев. Шелестят листья за открытым окном. Сошлись взгляды братьев в полутемной гостиной.
— Что, по-другому никак?
— Предложи вариант. Я уже по-всякому думал. Нам нужны или станции, или барьер. Барьер сейчас никому не под силу, а для станций нужно место от людей и силы от магов. Дим, послушай...
— Подождите, — вмешалась Лина. — О чем спор-то? Мы ведь никого убивать не собираемся? А магия... магия, если ее не отобрать целиком, потом восстановится. Так что Дим просто «берет взаймы». Временно.
Лина заметила, как враз оттаяло лицо Лёша. Вадим выдохнул и почти улыбнулся.
Напряженность мгновенно угасла.
И следующие часы были исполнены мирного сотрудничества и замечательного трудолюбия в подборе кандидатов на магическое «донорство».
Глава 6
ЕСЛИ МОЖЕШЬ - ЗАЩИТИ
Странно, почему Пламя сменило цвет? Вместо привычной пляски золотисто-оранжевых языков на площадке извивались багровые змеи с синеватым оттенком. От этого в пещере было полутемно, неприветливо, и стены казались грязно-красными, словно их измазали кровью.
Что случилось?
Недремлющее чувство опасности толкнуло в руки пару ножей и заставило ступать тихо-тихо, неслышно.
Что-то случилось.
Пламя зло плясало, выстреливая снопами багряных искр, и приближаться к нему почему-то не хотелось.
Что-то не так. Что-то не... Нет!
Сначала показалось, что Анна просто решила свернуть свой любимый ковер, а потом в глаза бросилась волна седых волос, красных... очень красных... и не от Пламени.
Хранительница лежала на полу — непривычно маленькая, с неловко подогнутой рукой. Точно она пыталась защититься и не успела. Анна, Анна... Бабушка... Чувствуя, как сжимается горло, феникс присела рядом, уже зная, что увидит. Он был совсем маленький, этот колышек. И попал точно в сердце, в ту самую точку, мгновенно остановив кровоток. Иначе она уже сгорела бы. Сейчас тело начнет гореть, как только его вытащишь. Но пока нельзя. Смерть Хранительницы Пламени надо засвидетельствовать. Надо кого-то позвать...
— Вот она! — резанул воздух злой голос.
Лина рывком обернулась... и поняла, что вопрос о том, кого позвать свидетельствовать о смерти Хранительницы, потерял актуальность. «Кто-нибудь» уже пришел. И не один. Перекрывая выход из пещеры, у гранитного проема стояли четверо фениксов... нет, пятеро... шестеро... семеро... Они телепортировались одна за другой, и смотрели на нее, замершую у тела Анны.
— Убийца!
Преисподняя!
Лина встречается взглядами со своим обвинителем. С обвинительницей. Что ж ты так со мной, мама…
Мама. И кто мог поднять руку на Анну так, чтобы... Мама?
«Это ты. Это ведь ты. За что, мама?»
«Она мне мешала. Как и ты».
«Я догадалась».
«Я знаю. Но ты об этом уже никому не расскажешь».
— Убийца! Убийца! Казнить на месте!
За спиной ревет Пламя, от входа надвигаются фениксы, два ножа уже торчат в плече, от третьего остается царапина на щеке — едва успела увернуться, и воздух блестит от брошенных клинков. Ни минуты нет, чтобы попробовать сказать правду, ни секунды...
Откуда в этом кровавом безумии взялся Лёш, Лина не успела заметить. Зато успела увидеть, как разом три ножа находят цель. Как Лёш падает и на его рубашке расцветают багряно-черные хризантемы. Она видит, как мать вытягивает из него, еще живого, магию... как гаснут его глаза...
Нет! Нет...
Лина резко села, задушив собственный мучительный крик. Лёш, нет!... ох...
— Лина, что ты?..
Лёш был живой. Совершенно живой, довольно взъерошенный, очень теплый и сонный. И лежал он не на каменном полу далекой пещеры, а на постели в собственной комнате. И сонно щурил зеленые глаза.
— Тебе плохо?
Целую секунду она смотрела на его лицо — живое, живое, живое! — на светлые стены с рисунками- набросками и осознавала, что никаких пещер и никакого побагровевшего Пламени здесь нет. И фениксов тоже. Приснится же такое...
Рядом зашевелился и сел Лёш. Будущий муж, если верить Анне и Алексу. Очень захотелось его коснуться. Просто очень, даже пришлось придержать руки при себе. Но догадается же! Что, будешь ему объяснять: так, мол, и так, милый, я просто хочу убедиться, что ты живой.
А маг-эмпат, кажется, и правда «догадался».
— Приснилось что-то? — Лёш сам приобнял ее за плечи.
— Ты... ты почему проснулся?
— От тебя такая волна пошла, что мой блок сдвинуло.
— Кошмар приснился, — выдохнула Лина, инстинктивно придвигаясь поближе. Ну вот честное слово, руки сами обвили шею Лёша, и голова сама наклоняется к плечу, и, уловив биение родного сердца, стихает тревога...
Но спустя час, когда Лёш уже спал, Лина тихо встала с постели и, второпях одевшись, шагнула в телепорт. Сон ей не понравился. Очень. Если только мать на самом деле задумала убрать помеху, родство ее не остановит.
Если только...
Нет, в пещере все было в порядке.
Золотистое Пламя мирно вилось на площадке и радостно вскинулось, завидев нежданую гостью. Хорошо... Еще лучше, что Анна тоже была жива и здорова. И мирно спала в своем «Скальном приюте». Приют был за Пламенем, так что до прабабушки вряд ли кто доберется. По крайней мере, сегодня. Завтра надо поговорить с Марианной. Пусть дежурство какое-то организуют. Марианна, Анжелика, Елена. Мало
